Солдат трех армий

Это было сказано с достаточной откровенностью, и, вероятно, Карл Эрнст понял, что зашел несколько далеко. Наполнив снова бокалы коньяком, он сказал:

— Вы можете спокойно обдумать мое предложение и позвонить мне. Не возражаю, чтобы поговорили с моим братом, но только относительно службы в штабной охране!

Что касается всего другого, то можете не беспокоиться. Перейдете вы к нам или нет, но мы еще увидимся. И тогда, быть может, вы пожалеете о том, что сейчас отказались. Между нами говоря, не распространяйтесь об этом: мы далеко еще не у цели, революция только начинается. Ваше здоровье, дорогой!

Мне незачем было долго размышлять. Не могло быть и речи о том, чтобы я принял это предложение. Не по политическим соображениям. Нет, я считал, что полученное приглашение делает мне честь. Но я был солдат рейхсвера, и никаких сделок по этому поводу быть не могло. Я полагал, что совершил бы акт измены, если бы принял сделанное мне предложение: кроме того, мнимоармейский стиль штурмовиков был мне не по душе.

Спустя несколько месяцев я вспоминал с усмешкой о беседе с Карлом Эрнстом, когда услышал о большом майском параде в Темпельхофе. Все берлинские штурмовые отряды выстроились на огромной площади, и Карл Эрнст верхом на лошади из конюшни Флика рапортовал о построении группы СА-Берлин начальнику штаба всех штурмовых отрядов Эрнсту Рему, который тоже восседал на коне. Затем оба поскакали вдоль строя, и каждый отряд орал «хайль!». То ли это не понравилось лошади из порядочной конюшни, то ли она испугалась, во всяком случае, лошадь поднялась на дыбы, и группенфюрер в ранге полковника, если не генерала соскользнул по блестевшему крупу лошади на землю. Прежде чем штурмовики снова схватили коня под уздцы, господин Рем уже проскакал к последнему отряду штурмовиков. Таково было падение Карла Эрнста. Пока еще только с лошади.

«Чистка в органах власти»

После того как я на смотре представил первое обученное мною отделение, я был снова переведен, на этот раз в 12-ю Д пулеметную роту, но уже не в пулеметный, а в только что укомплектованный взвод противотанковых, орудий. Буква Д позади номера должна была означать, что речь идет о так называемом дополнительном запасном подразделении, которое в остальном имело те же обозначения, что и основные подразделения стотысячной армии. Таким способом пока все еще маскировался тот факт, что рейхсвер ничуть не заботился о соблюдении Версальского договора.

Те деревянные орудия, на которых мы обучались за закрытыми дверями, были заменены настоящими противотанковыми 37-миллиметровыми пушками. Они уже стояли в парке, и только снятые с них затвор и прицельное приспособление были для учебных целей вмонтированы в макет орудия. Таким образом, новая пушка не была для нас новинкой.

Другие подразделения получали эти орудия прямо с завода, иногда свежевыкрашенные. Тут я вспомнил о сыновьях сапожника, вновь получивших работу.

В пехотных ротах были приняты на вооружение новые легкие пулеметы с воздушным охлаждением. Подразделения самокатчиков разведывательных батальонов испытывали новые разведывательные бронемашины, а мотомеханизированные роты, которые на маневрах располагали деревянными и жестяными макетами, установленными на автомобильных шасси, получили теперь настоящие танки.

Когда фельдфебель на дневной перекличке объявил, что министерство рейхсвера отныне именуется военным министерством, я на это почти не обратил внимания, так как мне не терпелось дождаться конца. Я услышал только, что генерал-полковник барон фон Фрич назначен главнокомандующим сухопутных сил.

Теперь все чаще случалось, что штурмовики, откомандированные из своих частей, принимали участие в краткосрочных занятиях в рейхсвере. Штурмфюреры и штурмовики других званий, служившие в армии во время войны, являлись на учения в качестве офицеров запаса.

Как уже говорилось, на майских празднествах 1934 года впервые участвовала почетная рота рейхсвера, причем она брала «на караул» и при исполнении песни «Хорст Вессель» — гимна штурмовых отрядов[25].

Вскоре после этого нас погрузили на поезда; мы направлялись в Кёнигсбрук, близ Дрездена, на полигон для учебных боевых стрельб.

В конце недели нам разрешалось совершать экскурсии в Дрезден и в Саксонскую Швейцарию.

Но однажды в субботу мне не удалось пройти через караульное помещение у выхода из полигона — увольнительная записка потеряла силу, все были отосланы в свои части. Боевая готовность.

Мы погрузили пулеметы на машины и ждали дальнейших приказов. Никто не знал, что случилось. Потом мы получили боевые патроны и ручные гранаты. Происходило что-то очень серьезное.

Я был послан с каким-то донесением в штаб полка. Дорога вела мимо той части полигона, где размещался учебный сбор командиров штурмовых отрядов. Разоруженные и взволнованные, они повсюду стояли группами под охраной часовых с примкнутыми штыками.

Они пытались протестовать, однако часовые и дежурный офицер отказывались вступать в разговор.