Солдат трех армий

Нам было нетрудно подыскать «аргументы». Решающим был такой довод: разве Франция и Англия не должны пенять на себя, если мы на них нападем?

В конце концов, ведь это они осмелились объявить войну великогерманскому рейху. Разве право не па нашей стороне? Итак, "мы двинемся дальше в поход… ".

В начале ноября меля вызвали в канцелярию. Наступил решающий час для примерно пятидесяти человек из отдела комплектования. Действующая армия затребовала пополнение. Мы получили полевое обмундирование и должны были вместе со сформированной частью отправиться на Рейн, на передовую линию, где шла «странная война».

Как нам завидовали те, кто все еще оставался в казарме!

Вблизи Кельна находилась 12-я пехотная дивизия, прибывшая из Шверина. Мы были прикомандированы к ее противотанковому батальону. Вот когда наступило отрезвление. Нашей функцией оставалось комплектование. Дивизия, правда, потерпела некоторый урон, по за восемнадцать дней войны в Польше она отнюдь не находилась постоянно в зоне ураганного огня. Противотанковый батальон почти не видел польских танков, и лишь один чрезмерно усердный молодой лейтенант тщетно пытался уничтожить польский танковый взвод с помощью маленькой 37-миллиметровой пушки и при этом без необходимости загубил солдат. Тем не менее все они, от командира батальона до повара полевой кухни, считали себя старыми бойцами, опаленными порохом, и относились пренебрежительно к неопытным тыловикам.

Дивизия размещалась в деревнях. Во всех домах солдаты заняли все комнаты, углы, диваны и кушетки. В Рейнской области было больше военных, чем штатских, но почти всюду установились добрые отношения между хозяевами и квартирантами.

Это можно объяснить тем, что рейнские жители особенно гостеприимны, а в ту пору они, как и мы, были охвачены воодушевлением. Кроме того, нацистская пропаганда сделала свое дело, вызывая в памяти времена оккупации Рейнской области французами после первой мировой войны.

В наших служебных обязанностях по комплектованию частей ничего не изменилось. Мы по-прежнему обучали солдат. При этом иногда возникали трудности, если командир взвода обучал тех солдат, которые уже понюхали пороху в Польше. Разумеется, работники службы комплектования старались побыстрее перенять опыт, полученный другими. Мы скоро освоились в роте.

В промежутках между учениями мы веселились. Вина и красивых девушек было в Рейнской области вдоволь; еще теперь найдется немало жителей на Рейне, отцы которых происходят из Тюрингии, Саксонии, Мекленбурга или Бранденбурга, а то и из Померании или Силезии; после войны многие из них – если они уцелели – вернулись в Рейнскую область.

9 апреля 1940 года соединения вермахта вторглись в Данию и Норвегию и очень быстро захватили и эти страны. Мы уже не задумывались над тем, что справедливо и что несправедливо, а праздновали новую «победу». Немецкие солдаты дошли до Полярного круга. В Германии нам стало тесно, полем деятельности вермахта теперь являлась Европа.

Героем дня был генерал Дитль, командовавший немецкими войсками в Нарвике; мы восторгались Гитлером, опередившим англичан, и его мнимой гениальностью как полководца. Мы верили в него и в силу нашей армии.

На нашем «фронте» дело ограничивалось действиями отдельных разведывательных отрядов с той в другой стороны, огнем французской артиллерии, на который отвечали наши артиллеристы, и разведывательными вылетами авиации с обеих сторон. Бывали одиночные бомбовые попадания, но французы оставались на «линии Мажино», а их английские союзники разместились во французских квартирах не менее удобно, чем мы в Рейнской области.

«Странная война»!

Но вот наступил май.

Боевое крещение

Две враждебные армии стояли лицом к лицу, готовые к прыжку. Каждый день могла начаться великая схватка.

Ежедневно мы ждали приказа о наступлении, мы даже желали его получить: надо же было когда-нибудь так или иначе положить конец напряженной ситуации.

Впрочем, сторонний наблюдатель не заметил бы никаких признаков этого напряжения в нашей повседневной работе. Служба начиналась с утренних занятий спортом, потом обычная утренняя перекличка, за этим следовали либо индивидуальное обучение, либо учения в полевых условиях, после обеда – чистка оружия, и снова занятия спортом. Время от времени проходили ротные или батальонные учения.

Я принял взвод 2-й роты. В течение дня я был командиром взвода, по окончании службы – стажером на офицерское звание. Днем я выполнял обычную службу, как всякий другой фельдфебель. А вечером надо было готовиться к выполнению будущих обязанностей в качестве офицера, причем, как я первоначально и предполагал, в создавшейся ситуации на первом плане должно было находиться изучение тактики в бою.

Не тут-то было! Нашему командиру, австрийцу по происхождению, представлялось более важным, чтобы мы научились вести себя как «благородные господа». Мне не только теперь это кажется смешным. И тогда я все это не принимал всерьез и вызвал этим неодобрение адъютанта, дворянина и помещика из Мекленбурга, который должен был привить нам привычки и манеры «высших кругов».