Солдат удачи

Отряд, словно раскаленный нож, врезался в зыбкие шеренги тьяни, и Дарта пронзило чувство острого сожаления. «Все же не обошлось без крови», — подумал он, достав кинжалом чье-то горло, перерубая конечность с протянутым к нему дротиком, парируя удар и выбирая новую цель. Слева рычал и ворочался Птоз, багровая жидкость текла с обоих лезвий его секиры, сзади молча подпирали копьеносцы — казалось, выплеснув гнев в одном-единственном боевом возгласе, они успокоились и двигались теперь в мерном ритме косарей, то посылая копья вперед, то отдергивая обратно.

Тьяни не успели перестроиться, и толпа метателей дротиков была сметена и втоптана в пыль за считанные мгновения. За ней стояли бойцы с секирами и копьями, но и для них натиск был слишком яростен и внезапен. Стиснутые между плотным строем атакующих и задними шеренгами, они не могли ни размахнуться, ни ударить, однако не отступали, не разбегались, а молча принимали смерть. Дарт чувствовал, как под его башмаками хрустят ребра упавших и трескаются черепа, словно он двигался не по сухой каменистой земле, а по старому заброшенному могильнику, усыпанному древними костями. Этот жуткий хруст и треск да еще сопение Птоза и глухие удары дерева о дерево были единственными звуками на поле битвы; тьяни молчали, и молчали рами. Странное молчание; будто две огромных руки сплелись в противоборстве и, не имея ни языков, ни ртов, ни губ, ломали в напряженной тишине друг другу пальцы.

Раздался резкий возглас, будто удар молота по наковальне, и задние ряды секироносцев расступились. Выпускают, не хотят губить своих, сообразил Дарт, шагнув на твердую прочную землю. Это решение было разумным и подтверждало, что тьяни — существа расчетливые и быстро ориентируются в обстановке, встретившись с чем-то незнакомым, а тем более — опасным. С таким, как непривычный боевой порядок, когда, полагаясь на превосходство в числе, можно победить врага, но лишь за счет потери многих воинов. Тут лучше не торопиться, а обдумать, как справиться с неприятелем — тем более что дальше перевала он не убежит.

Клинок Дарта сверкнул над головой, описывая широкие круги — сигнал, что он еще жив и по-прежнему ведет отряд. Сзади слышались хриплое дыхание, топот сотен ног, стоны и невнятные проклятия. Люди утомились, и схватка, конечно, не обошлась без потерь; подумав об этом, он замедлил бег, снова вскинул шпагу и помахал ею в воздухе. Эти знаки были поняты правильно — дважды пропела раковина, и вскоре Ренхо нагнал его, тяжело отдуваясь и размазывая по щекам смешанный с кровью пот. Шлема на нем не было, и от виска до левого уха шла глубокая царапина — след скользнувшей по касательной секиры.

— Убитых много?

— Треть, Дважды Рожденный. И три десятка покалеченных. Но все на ногах. Кто не смог бежать, уже в чертоге Элейхо.

— Шира?

— Хвала Предвечному, не ранена… Но мы потеряли носильщиков! Пищу, питье, твое маргарское снаряжение и мешок просветленной ширы! А в нем — целебные мази и снадобья!

— Все вернется, приятель, все вернется… Лишь бы дойти до перевала!

Ренхо промолчал с угрюмым видом. Кажется, ему не верилось, что Дважды Рожденный знает, как вызвать молнии Детей Элейхо и как ударить ими по врагу. Шагавший рядом Птоз поскреб волосатую грудь, сплюнул и буркнул:

— Не дойдем. Жабы, они упрямые… Они как черви водяные — присосутся, не оторвешь!

Дыхание Дарта выровнялось, он снова был полон энергии и сил — короткая схватка его не утомила. Обернувшись, он посмотрел назад. От неприятеля их отделяла четверть лье, брешь, пробитая в шеренгах тьяни, уже затянулась, но они не спешили атаковать. Пыль вздымалась над ними бурым облаком, группы воинов, вынырнув из него, двигались к противоположному краю лощины, а сзади наплывало второе облако, висевшее над резервными отрядами. Смысл этих маневров не являлся тайной: вожди чешуйчатых растягивали фронт, чтобы блокировать противника и перерезать все дороги к бегству, все пути, ведущие к ущельям и лесам. Это было совсем неплохо, ибо давало выигрыш во времени.

— Веди людей к холму, — приказал Дарт, ткнув шпагой в нужном направлении. — Спрячьтесь за камнями и обороняйтесь. А до того, если время позволит, пусть все напьются, а шира перевяжет раненых. У нее нет лекарств, но есть зверек, укус которого целебен… Надеюсь, он не достался тьяни на жаркое?

Ренхо помотал головой.

— Зверек, кажется, у нее… А ты, Дважды Рожденный? Разве ты не пойдешь с нами?

— Мне нужно подняться к той скале с тремя вершинами. Я ведь говорил: там — молнии Детей Элейхо… вернее, там бхо, который бросает молнии.

— И он нам поможет? — Брови Ренхо полезли вверх.

— Думаю, мы с ним договоримся.

— Договоришься с бхо? — вмешался Птоз, глядя на Дарта с изумлением. — Чтоб мне лишиться второй жизни! Это, наверное, сторожевая тварь, хоть я не слышал, чтобы они вылезали из дырок… С ним, брат, разговоры короткие: чикнет огненной плетью, и голова долой! И потом, откуда ты знаешь, что он слоняется у дыры? Видел, что ли?

Дарт лукаво усмехнулся.