Солдат удачи

— Нет, сир. — Дарт поглядел на Нерис, которая с достоинством шествовала впереди. — Твое гостеприимство распространяется и на нее? — Само собой, раз я имею счастье быть ее отцом. И это, быть может, самая крупная из моих ошибок… — Нарата лукаво сощурился. — Зато в объятиях ее матери я приобрел полезный опыт и больше ни одной из женщин не даровал ни жизни, ни детей. И потому я жив, хотя и стар. Во всех Лиловых Долинах не сыщется десятка моих ровесников, ибо плоть мужская слаба, и то, что продляет в разумных пределах жизнь женщины, не слишком полезно для мужчины. Клянусь своим глазом, выжженным соком хрза!

По губам Дарта скользнула усмешка.

— Кажется, глаз тебе выбили в схватке с тьяни? Или я ослышался?

— Сказать по правде, и то и другое не соответствует истине, — заговорщицким шепотом сообщил шир-до. — А истина выглядит гораздо хуже: глаз мне выцарапала шира… нет, не дочь, а мать, — добавил он, заметив, что гость косится на Нерис. — Я стар, а мать ее до сих пор молода, красива и привлекает мужчин, хотя ей немного от них радости — она слишком часто продляла жизнь и приносила детей… Ну, прости ее Предвечный! Я рад, что она прислала дочь, а сама осталась в Трехградье. Никогда не рискну там показаться!

— Но почему же?

Старец приподнял полу длинной туники, перешагнул через корень, а затем, бросив на Дарта задумчивый взгляд, сообщил:

— Видишь ли, сын мой, у меня остался только один глаз. И я им очень дорожу!

Терраса свернула в долину между двумя крутыми холмами и раздвоилась на пологий спуск и столь же пологий подъем. Путь, видимо, был известен Нерис; без колебаний она направилась к нижней террасе, под которой журчала полноводная речка, сбегавшая к озеру. Проходы в лабиринт тут попадались чаще, и над ними были растянуты цветные тенты с подвешенными к столбикам сандалиями, туниками, накидками, всевозможной посудой, фляжками, украшениями из перьев и раковин, коврами из древесной коры и огромными погребальными орехами. «Торговая улица», — понял Дарт, взирая на толпившихся у лавок жителей. Их оказалось несколько сот; большей частью рами, но попадались данниты, карлики-тири и еще какие-то существа, вполне гуманоидного обличья, рослые, с мощной грудью и вытянутыми ниже плеч ушами. Ушные мочки были подвижны, и он заметил, что кое-кто из длинноухих таскает там всякое добро — джелфейры, связки раковин, трубки из полых костей и даже фляги, свисавшие на ремешках.

Страж с барабаном вышел вперед, грохнул палкой в туго натянутую кожу и закричал:

— Дорогу просветленной шире из Трехградья! Дорогу почтенному Нарате! Дорогу маргару, защитнику ширы!

«Вот и понятно, кто есть кто», — с ухмылкой подумал Дарт. Его помянули третьим — отличный показатель, если учесть, с какими важными персонами он свел знакомство.

Теперь процессия удалялась от озера и двигалась вдоль лавок, торговых складов и кабачков, сквозь расступавшуюся толпу, сопровождаемая блеском любопытных глаз, негромким шепотком, поклонами и приседаниями. Дарт впервые видел столько людей сразу — не даннитов и не тьяни, а существ, подобных ему самому, — и это, словно арбалетный спусковой крючок, швырнуло в цель стрелу воспоминаний. На миг ему почудилось, что он в земном городе в каких-то далеких и неведомых краях, в городе, где не возводят стен и башен, не носят камзолов и шляп, но все остальное знакомо: есть улицы, лавки, харчевни, есть речка с мостом, что переброшен над чистыми водами, есть девушки с цветами в волосах, шумные стайки детей и подростков, есть женщины и мужчины, ремесленники и торговцы и даже стражник с барабаном… Но тут навстречу попалась компания даннитов, и наваждение рассеялось.

Синеглазая девушка бросила ему цветок. Дарт коснулся губами лепестков, потом заложил за ухо упругий серебристый стебель.

— Кажется, в Лиловых Долинах любят маргаров…

— Женщинам нравятся те, кто рискует жизнью, — пояснил Нарата. — Говорят, что в старину, когда Дети Элейхо ушли, оставив множество хранилищ, маргаров развелось как песка на речных берегах. Даже у робких тири… Они искали хранилища, спускались вниз, сотнями гибли в балата, однако их становилось все больше и больше.

— Вот как?

— Именно. Женщины были к ним благосклонны, каждый оставлял потомство, а маргар — наследственное занятие. Так уж с древности повелось, сын мой. Ну а ты…

«Сейчас он спросит, не был ли маргаром мой отец», — мелькнуло в голове у Дарта, и он, сделав вид, что не расслышал, склонился к старику и с чувством произнес:

— Сердце мое трепещет, почтенный, когда говорят о древности. Но что в том странного? Что удивительного в том, что прошлое влечет меня, и я мечтаю встретить мудреца, в чьей памяти осталась хоть искра знаний о тех великих временах?.. О Детях Элейхо, которые сотворили мир и даровали его людям, о том, куда они ушли, о тайнах бхо, о минувших балата и о героях-маргарах…