Солдат удачи

Вдруг блондинка цепляется пальчиками за мой рукав и заявляет:

«Я с вами пойду», — а у самой глаза круглые.

«Послушай, — говорю. — Ты на каблуках, далеко не уйдешь, а босиком тем более. Даже если найдут, то убивать тебя точно не будут. Ты для них живой товар. Тем более что блондинка и молодая».

«Я буду жаловаться в политотдел армии…» — заявляет дрожащими губами.

«Хорош болтать», — говорю…

Короче, схватил ее за шиворот и затащил внутрь корпуса вертолета, в обломки, к трупам экипажа.

«Сиди тихо, — прикладываю палец к губам. — Буду жив, позже за тобой зайду».

На этом месте тренер замолчал и потянул из лежавшей на столе пачки сигарету. Щелкнув зажигалкой, прикурил, глубоко затянулся, выпустил носом густую струю дыма и продолжил свой рассказ:

— В горы я сразу не пошел. Обыскав мертвых, нашел две гранаты Ф-1 и метнулся в сторону кишлака. Как я и ожидал, духи шли толпой, не рассредоточившись, с уверенностью, что серьезного сопротивления они уже не встретят.

У меня, Максим, к этим дехканам не было ничего личного — ни злобы, ни ненависти. Кто же виноват, что у них в кишлаке нет кино, бани, библиотеки или клуба? И развлекаются они тем, что сбивают вертолеты, а с живых неверных спускают шкуру или отрезают голову?

Ребята совершили две грубые ошибки. Не убили меня, когда был в воздухе, — раз. И сейчас шли толпой с криками «Аллах акбар» — два. Не иначе как обкурились анашой, которую они сильно уважают.

Я слился с местностью. Обождав, когда подойдут метров на двадцать, выдернул кольца из гранат и метнул в середину толпы. Один за другим громыхнули взрывы, стал прицельно бить в орущую толпу. Расстреляв магазин, рванул в горы, благо они были рядом. Выбрав удобное место для стрельбы, приготовился к атаке. Благоразумия у духов прибавилось. Теперь карабкались вверх развернутой цепью, слышались команды.

Опустошил еще магазин, вщелкнул в приемник третий и приготовился рвануть дальше. Не потребовалось. Почувствовал вверху ветер, поднял голову и увидел «крокодила». Зависнув надо мной, выпустил серию нурсов[1]. Блеснуло адское пламя, в воздухе завертелись обрывки тел и одежды.

Второй вертолет совершал боевой разворот. А из кабины первого на меня смотрел летчик, как бы спрашивая взглядом, чем еще может помочь. Потом показал рукой, чтобы следовал за ним. Приземлился он возле обломков нашего сбитого вертолета.

С горы я несся как на крыльях. Когда добежал, десантники загрузили всех погибших и ждали меня.

«А где девка?»

«Какая девка?»

«Живая!»

Бросился к остаткам сбитой машины, заглянул внутрь. Там никого не было. Обежал вокруг и увидел ее под обломками. Схватил за руку и потащил за собой, ругаясь командным языком.

«Так это ты включила радиомаяк?» — спросил стрелок-радист с «крокодила».

«Да, я», — и утирает грязное лицо.

«Не ругай свою бабу, старлей. Она спасла тебе жизнь!»

«Да не моя это!» — хотел крикнуть, но осекся. Раз включила маяк, то навела и вертолеты.

«Как тебя зовут?» — спрашиваю.

«Любовь… Любовь Викторовна. Мне двадцать три, я в школе увлекалась радиоделом».

— Вот такая была история, Максим, — закончил Рыбаков свой рассказ и загасил окурок в пепельнице.

— И вы ее больше не встречали? — Максим в волнении подался вперед.

— Вскоре поженились, — Александр Иванович вздохнул и грустно улыбнулся, — она та, что ты видел на фотографии. Ну ладно, давай спать, скоро двенадцать, — взглянул на ходики на стене. — Ты с дороги, да и мне завтра вставать рано. Дела. Я постелил тебе в зале.

Ночью Максиму приснился сон. Они с Рыбаковым, оба в тельняшках, отбиваются в горах от душманов. Тренер сечет духов из пулемета, а Макс подтаскивает ему патроны.

Проснувшись утром, он обнаружил на столе кухни записку и два ключа на связке. «Еда в холодильнике. Отдыхай. Буду поздно». Взял в руки ключи — один был от его комнаты, он его оставил, когда уезжал. Второй, английский, от квартиры Александра Ивановича.

Почистив зубы и умывшись по пояс холодной водой в ванной, вскипятил на кухне чай, намазал кусок хлеба маслом, позавтракал. Было непривычно готовить себе даже такой вот немудреный завтрак, привык уже к курсантским порядкам. После завтрака помыл чайную чашку, поставил на полку в то же положение, как стояли остальные чашки, оставшуюся еду убрал в тихо гудевший холодильник. Теперь все было так, как заведено хозяином этого дома. Когда он вышел из подъезда, в небе проглянуло солнце, на кустах чирикали воробьи, день обещал быть погожим.

Остановка была совсем недалеко от дома наставника. Там он дождался нужного автобуса, доехал до общежития. За ним темнел голый парк, синела льдом замерзшая Пехорка. У берега два пацана катались на коньках. Потянул на себя обшарпанную дверь, в нос ударил запах кухни и табака. Мимо вихляющей разболтанной походкой прошаркал тапками небритый мужик явно с бодуна. Где-то плакал ребенок.