Солдат великой войны

Нам постоянно приходится следить, не подтащили ли они орудие к нашей позиции. Врагу хотелось бы стрелять в упор, по прямой, в амбразуры. Если снаряд влетит в одну из них, Колокольне придет конец, поэтому, увидев орудие, мы открываем по нему огонь из винтовок и пулеметов, вытаскиваем во внутренний двор миномет и нацеливаем на орудие, вызывая на него огонь нашей артиллерии. Даже если замечаем оптический прибор или деревянную рамку, мы уже предполагаем, что они стараются заранее определить координаты амбразур, чтобы подвезти орудие ночью, и обрушиваемся всей огневой мощью. Если кто-то пытается поставить крест или установить сушилку для белья, он навлекает на себя наши пули и снаряды, вероятно, даже не понимая, в чем причина.

Я каждый день стреляю по двадцать-тридцать раз, оттого и почерк такой неровный. И слышу я не так хорошо, как раньше. Не знаю, смогу ли вновь пойти в оперу, потому что едва ли услышу, что поют: барабанная перепонка правого уха уже загублена моей собственной винтовкой.

Еще одна причина напряжения – отсутствие личной жизни. У большинства солдат, которые служат здесь, никогда не было отдельной комнаты, как у меня, и поскольку рядом с ними всегда кто-то есть, они научились жить без размышлений и раздумий. Если я в одной комнате, к примеру, с Гварильей, шорником из Рима, и ухожу в свои мысли, он это чувствует, от этого ему становится не по себе, и он делает все, что в его силах, чтобы отвлечь меня или втянуть в разговор. Уединение здесь невозможно вовсе. Самый лучший вариант – пойти в один из складских бункеров, где компанию тебе будут составлять только два человека, которые ни на секунду не отходят от амбразуры: следят за врагом и стреляют.

Хотя пишу я нечасто, по крайней мере, реже, чем раньше, я бы хотел кое-что объяснить, или попытаться объяснить, пока еще есть такая возможность. Я чувствую, что уже прожил все отпущенное мне время, и мы больше никогда не увидимся. Такое случается со мной не впервые, но сейчас что-то изменилось. Во всяком случае, увольнительные, которые могут мне дать, слишком коротки, чтобы я успел приехать домой, и мне не удастся вовремя предупредить вас, чтобы вы смогли встретиться со мной в Венеции. Возможно, я приеду домой на Рождество… не знаю. Сейчас мы в безопасности, более или менее. Последним убитым стал юноша, который вылез на открытое пространство, чтобы достать футбольный мяч при свете дня, не дожидаясь наступления темноты. Никто не знает, что может произойти, но мы ожидаем наступления в самое ближайшее время.