Солдат великой войны

– А кто они такие? – спросил Николо. Ему послышалось «эстетики», и он предположил, что это послушники в каком-то монашеском ордене.

– Ты хочешь спросить, что это. Второй человек задает мне сегодня этот вопрос. Ты уверен, что хочешь услышать ответ? Если я скажу, твой кальмар умрет.

Николо снова подумал, что старик тронулся умом.

– Его привезли аж из Чивитавеккьи. – Алессандро повернулся к юноше и встретился с ним глазами. – Марко… водяная курица.

– Не надо рассказывать мне о Марко, водяной курице, – перебил его Николо. – Что такое эстетика?

– Философия и наука о красоте.

– Что?

– Что? – эхом отозвался старик.

– Этому учат?

– Я этому учу.

– Глупость какая-то.

– Почему же глупость?

– Во-первых, чему тут учить?

– Ты спрашиваешь или утверждаешь?

– Спрашиваю.

– Я объяснять не стану.

– Почему?

– Уже ответил, в книге. Купи ее и оставь меня в покое. А еще лучше, почитай Кроче[1].

– Вы написали книгу?

– Да, и не одну.

– О чем?

– Об эстетике, – ответил Алессандро, закатывая глаза.

– Как вас зовут?

– Алессандро Джулиани.

– Никогда о вас не слышал.

– И тем не менее я все еще существую. А кто ты?

– Николо Самбукка.

– И чем ты занимаешься, синьор Самбукка?

Николо ответил нервно, точно новичок, которому еще предстоит долгая учеба:

– Я делаю пропеллеры.

Алессандро остановился и глянул на Николо Самбукку.

– Пропеллеры. Естественно! Я собираюсь пройти семьдесят километров с мальчишкой, который делает пропеллеры!

– А что плохого в пропеллерах? – удивился Николо.

– В пропеллерах ничего плохого нет, – ответил Алессандро. – Они нужны, чтобы поднимать в воздух самолеты. И где же ты их делаешь, позволь узнать? Уж разумеется, не дома.

– На АЗИ. Правда, сам я их не делаю, только помогаю. В следующем году стану учеником, а пока только помощник. Подметаю опилки, стружку, поддерживаю порядок в инструментах, приношу обед, перевожу от станка к станку большие рамы для транспортировки пропеллеров. На изготовление одного пропеллера уходит много времени. Его надо испытать. У нас есть аэродинамические трубы. Мне пока не разрешают прикасаться к пропеллерам. Даже пальцем.

– Ты закончил школу?

– Даже не начинал, – признался юноша. – Когда я был маленьким, мы переехали сюда из Джирифалько – это в Калабрии. Когда подрос, стал продавать сигареты.

– А что делает твой отец?

– Устанавливает сушилки для белья со стальными стойками, ну, вы знаете, такие, около дома.

– Полезная вещь.

– Я вас совсем не понимаю, – воскликнул Николо.

– И правильно. Мы только сегодня встретились, совсем ничего друг другу не рассказали. Я рад, что меня окружает аура загадочности.

– Да, но вы учитель.

– И чего ты не понимаешь?

– Не сходится.

– Что не сходится?

– Многое, и учителя этого не делают.

– Чего не делают?

– Не ходят по снежным полям, укрываясь от вооруженных солдат.

– На войне многие делают то, что делать не привыкли.

– Вы воевали с англичанами?

– Иногда, но они были на нашей стороне.

– Я думал, мы воевали с ними и американцами. Нет, мы любим американцев, но они были на другой стороне.

– Ты говоришь про Вторую мировую войну. Для нее я был слишком стар. Мог только сидеть на земле, пока меня забрасывали снарядами и бомбили. Я знал, как это делается: напрактиковался на предыдущей.

– А что, была еще одна? – удивился Николо.

– Да, – кивнул Алессандро, – была.

– Когда же? Впервые об этом слышу. С кем мы воевали? Вы уверены?

– Как ты думаешь, почему Вторая мировая война называется Второй?

– Логично. Может, я глупый, но о Первой я ничего не знаю. Большая была война? Долго длилась? Что вы там делали? Сколько вам лет?

– Ты сразу задал слишком много вопросов.

– Ну да.

– Если я начну отвечать, тебе придется слушать до самого Сант-Анджело. Не могу я одновременно идти и все объяснять. Дыхания не хватает. Эти холмы слишком круты для меня, чтобы читать лекцию на ходу. Есть много книг о Первой мировой. Если хочешь, я дам тебе список.

– А есть книга о вашем участии в этой войне?

– Разумеется, нет. Кто стал бы писать книгу обо мне на той войне? С какой стати кому-то захочется об этом знать, и да и кто что может знать? – Алессандро с неодобрением глянул на юношу. – Скажем там, я и сам знаю о себе недостаточно, чтобы написать автобиографию, а если бы кто-то попытался, я бы ему сказал: «Забудь обо мне, расскажи историю о Паоло, Гварилье и Ариан».

– Кто это такие?

– Неважно.

– Вы говорите со мной, синьор, как в цеху, где делают пропеллеры. Здесь не цех.

Алессандро посмотрел на него и улыбнулся.

Почти стемнело, шагая по дороге, они едва различали лица друг друга. Вновь замолчав, они слушали постукивания трости Алессандро и наблюдали, как на темном небе появляется звездный авангард, прокладывая путь для более скромных звездочек, которым в самом скором времени предстояло вспыхнуть и улыбнуться этому миру.

Они видели искры от костров, на которых сельскохозяйственные рабочие, занятые на уборке урожая, готовили ужин. А большое число падающих звезд в августе, по словам Алессандро, компенсировало отсутствие дождя.

За несколько километров от Ачерето, когда они не могли еще видеть огней города, Алессандро вновь нарушил молчание: