Солдатский дневник

Севастополь взят. Но фрицы, уцепившись за маленький клочок земли, прикрывающий последние оставшиеся у них бухты, еще отчаянно сопротивляются. Все наши попытки прорвать сегодня их оборону успеха не имели. А в приказе Верховного уже объявлено, что Крым очищен полностью и ни одного фрица здесь уже нет. Так что множество снарядов и мин, которые он сейчас посылает нам на голову, нужно считать условными. Ведь война здесь уже закончена. Боюсь только, как бы сегодня ночью не навернуло нас каким-нибудь «условным» снарядом или бомбой.

12.05.44.

Сегодня война здесь и в самом деле закончена. Те фрицы, которые не читали наших газет и не слушали наше радио, или перебиты, или взяты в плен. Сколько пленных! Я за всю свою фронтовую жизнь не видел столько пленных немцев. Бесконечные колонны. И полно трофеев. Весь день питался всякими трофейными сладостями, шоколадом, конфетами, печеньем. К вечеру даже смотреть ни на что не хотелось.

Что-то дальше с нами будет. Держать здесь оборону мы бы не возражали, мало ли кто захочет сюда полезть.

16.05.44.

Третий раз праздную мой день рождения в фронтовых условиях. Но сегодня, пожалуй, отметил его не хуже, чем в мирное время. Сегодня он совпал с днем торжества по случаю наших побед в Крыму. Был военный парад, фейерверк и т. п. Так что все это можно было принять и на счет моего дня рождения. Был, конечно, и вечер. Для начальства. А мы устроили свой, не такой пышный, зато более дружеский и приятный. Мне уже 23 года. Каждый год я с ужасом пишу эти все увеличивающиеся числа. Так бесполезно проходит время. Уже три года можно зачеркнуть. Черт возьми, когда же конец этой войне! Неужели она еще продлится год, другой. Хватит! Домой хочется. Правда, сейчас здесь неплохо, но дома все-таки лучше. Скоро нас куда-то перебросят. Куда?

24.05.44.

Сегодня утром уехали из Балаклавы. Миновали Бахчисарай, Симферополь. Сейчас стоим в Карасу-Базаре. По дороге проезжали красивейшие места, сады, сады и сады. И беленькие чистенькие хуторки, утопающие в зелени. На днях всех татар из Крыма выселили. За одну ночь. Говорят, что во время оккупации они ревностно служили немцам с оружием в руках: Если так, то решение правильное. И сейчас здесь в лесах (это уже по нашим разведданным) бродят вооруженные татарские банды. А как они восторженно встречали наши войска!? Многое тут непонятно.

Завтра мы должны быть в Феодосии и там бросим якорь. Не очень-то яркое место. Вот, если бы в Ялту… Ну да все равно лучше, чем Балаклава.

26.05.44.

Идет дождь. Холодный, косой дождь, как в ноябре. И пронизывающий ветер. И на душе тоже холодно и сыро, как в старом заброшенном погребе. Особенно вчера. Вот как оно бывает. Я почему-то всегда не доверяю своим предчувствиям, а они еще никогда меня не обманывали. Тем более что в жизни я не раз испытал подобное. Один раз был даже действующим лицом. Теперь тоже. Только с другой стороны. И все же не верится. Неужели она может быть еще с кем-то. Там между нами было расстояние, здесь его нет. И все же это так. От этой мысли хочется убежать куда-то далеко-далеко, в мрачное и глубокое ущелье и забыть все-все. Но от себя не убежишь. Каждый камень, каждая ветка будут напоминать мне о ней. Какое-то сумасшедшее состояние. Как будто я в тяжелом бреду. Да, черт возьми, хотел бы я, чтобы все это было только бредом.

А дождь все сильнее и сильнее. Злобно бьет в окна, стучит по карнизу, по камням. И бегут отовсюду мутные, грязные ручьи. Плывут в них ржавые консервные банки, щепки, лохмотья и другие отбросы. Все течет в море. Оно большое, все примет, но вряд ли чище станет от этого на земле.

Так можно совсем с ума сойти. Я не могу найти себе места, не могу ни о чем думать. Я думаю только о ней. Хочу ее видеть и в то же время не хочу до отвращения. Хочу говорить с ней и в то же время чувствую, что не смог бы сказать ей ни слова. И нет сейчас никого, ни одной живой души, с кем бы я мог сейчас поговорить. Впрочем, чего тут говорить, разве словами что-нибудь переменишь.

30.05.44.

Все оказалось диким бредом. Я только понял, что если бы она была другой, то у меня давно пропало бы к ней всякое чувство. Ведь однообразие надоедает.

Живем в казарме. Загнали всех в одно стойло. Но устроились более или менее изолированно. Для меня самое ужасное, когда все время толчешься в одной общей куче.

Как баран. А я люблю иногда быть наедине с самим собою. Пока, слава Богу, это еще возможно.

Получил письмо от Артура. Он ранен, лежит в госпитале. Это уже второй раз. Когда же мы соберемся все вместе! Он пишет, что нашел замечательную девушку. Помогай им Бог, если это действительно так. А как же Мэри? Впрочем, вероятно, в последнее время произошли у них какие-то перемены.

Читаю сейчас хорошую книгу, рассказы Пантелеймона Романова. Очень умный и талантливый писатель. Хотя рассказы старые, периода НЭПа, но и сейчас о многом заставляют задуматься.

Погода, слава Богу, наладилась. Скоро уже можно будет купаться в море.

6.06.44.