Солдатский долг

Прибыв на командный пункт 66-й армии, я не застал там командарма. Встретивший меня начальник штаба армии генерал Ф.К. Корженевич доложил, что командарм убыл в войска. Корженевича я знал еще по совместной службе в 1930 году в 3-м конном корпусе, где мне довелось командовать 7-й Самарской кавдивизией, а он был начальником оперативного отдела штаба корпуса. Это был высокообразованный штабной командир. Меня несколько удивило, что командующий армией отправился в войска, не дождавшись меня, хотя и знал, что я к нему выехал. Корженевич хотел вызвать командарма на КП, но я сказал, что сам найду его, а заодно и познакомлюсь с частями.

Я побывал на командных пунктах дивизий, полков. Добрался до КП батальона, но и здесь не удалось встретиться с командармом. Сказали, что он находится в одной из рот. Я решил отправиться туда.

Нужно сказать, что в этот день здесь шла довольно оживленная артиллерийско-минометная перестрелка, и было похоже на то, что противник подготавливает вылазку в ответ на атаку, проведенную накануне войсками армии. Где в рост по ходу сообщения, а где и согнувшись в три погибели по полузасыпанным окопам, добрел я до самой передовой. Здесь и увидел среднего роста коренастого генерала. После церемонии официального представления друг другу и краткой беседы я намекнул командарму, что вряд ли есть смысл ему лазать по ротной позиции, и порекомендовал выбрать более подходящее место, откуда будет удобнее управлять войсками. Родион Яковлевич Малиновский замечание выслушал со вниманием. Угрюмое лицо его потеплело.

– Я сам это понимаю, – улыбнулся он. – Да уж очень трудно приходится, начальство нажимает. Бот я и отправился подальше от начальства.

Расстались мы друзьями, достигнув полного взаимопонимания. Конечно, на армию возлагалась непосильная задача, командарм понимал это, но обещал сделать все от него зависящее, чтобы усилить удары по противнику.

С отдельных участков нашей обороны хорошо просматривались вражеские позиции. После ожесточенных боев там осталось много подбитых танков – и немецких, и наших. Бойцы такой рубеж прозвали танковым полем. Это был крепкий орешек. Под сожженными машинами гитлеровцы вырыли окопы. Мертвые танки превратились в труднопреодолимые огневые точки. Штурм их стоил нам очень дорого.

Пока я объезжал войска, в управление фронта прибыли новые командиры. Приехал назначенный начальником артиллерии фронта генерал Казаков, начальник бронетанковых войск генерал Орел, начальник связи фронта генерал Максименко. С этими товарищами мы вместе пережили самые тяжелые дни под Москвой, служили на Брянском фронте. Назначение их на Донской фронт было своевременный, так как здесь, чувствовалось по всему, надвигались серьезные события.

Войска фронта прочно закрепились и вели активную оборону, нанося удары то на одном, то на другом участке создавая для противника напряженное положение, не позволявшее ему перегруппировывать силы. Эти действия вытекали из основной директивы Ставки, требовавшей прочно удерживать рубеж по реке Дон и все плацдармы на ее южном берегу, а контрударами в междуречье помочь Сталинградскому фронту удержать Сталинград. В самом городе не прекращались бои. 62-я армия, защищавшая город, отражала одну атаку за другой, борясь буквально за каждый дом. Противник, стремясь во что бы то ни стало овладеть развалинами города, вводил сюда все новые войска, не считаясь с потерями.

Командование Сталинградского фронта пыталось всемерно усилить 62-ю армию. Ставка присылала под Сталинград стрелковые, танковые и артиллерийские части. Большинство их немедленно перебрасывалось через Волгу в город. Кое-что перепадало и Донскому фронту. Но это пополнение не могло возместить потери, которые мы несли в контратаках.

Противник в городе уже в трех местах прорвался к Волге. Учитывая тяжелое положение 62-й армии, Ставка приказала провести в октябре наступательную операцию. К этому привлекались войска двух фронтов. Наш Донской активными действиями с плацдармов на Дону должен был сковать врага, с тем чтобы он не смог перебрасывать подкрепления в район Сталинграда. В это время наша 24-я армия своим левым флангом во взаимодействии с 66-й армией должна была разгромить вражеские части севернее города и соединиться с войсками 62-й армии Сталинградского фронта. Для этой операции нам разрешалось использовать семь стрелковых дивизий, прибывавших из резерва Ставки. Никаких дополнительных средств усиления (артиллерия, танки, самолеты) фронт не получал. В этих условиях трудно было рассчитывать на успех. Группировка противника опиралась здесь на хорошо укрепленные позиции.

Поскольку главная роль в предстоявшем наступлении отводилась 66-й армии, я переговорил с Малиновским.

Тот стал меня упрашивать не направлять в бой семь новых дивизий:

– Только напрасно потеряем их.

На наше счастье, к намеченному Ставкой сроку из семи дивизий мы получили только две. Они и были переданы 66-й армии. Остальные запоздали, и мы оставили их в резерве фронта. Впоследствии они сыграли большую роль.