Солдатский долг

Тем временем командование группы армий «Центр» сделало командованию армейского корпуса запрос относительно моих качеств. При прощании с командующим 4-й армией генерал-полковником Хейнрици я узнал, что должен прибыть в ставку фюрера в Винницу.

Вскоре после этого я вновь встретился со Шмундтом, которого не видел с Севастополя. Он подвел меня к большой карте и показал Сталинград и линию фронта, вытянувшуюся в северо-западном направлении, следуя на протяжении 500 километров вдоль русла Дона. Этот участок, если не считать нескольких немецких дивизий, получивших название «прутьев корсета», держали румыны, итальянцы и венгры. В тылу этой группы, помимо единственной немецкой танковой дивизии (здесь были 22-я и 14-я танковые дивизии немцев и 1-я румынская танковая дивизия. – Ред.), в которой, как сказал Шмундт, «все расшаталось», располагались незначительные немецкие резервы. Сталинградская битва шла с ожесточением с августа 1942 года[48]. Гитлер, в первую очередь по политическим соображениям – Сталинград считался для русского коммунизма столь же знаковым местом, каким для национал-социализма был Мюнхен, – вбил себе в голову, что должен взять этот город любой ценой.

В ходе этого сражения все немецкие дивизии, которые только можно было высвободить, и даже саперные батальоны были выведены из излучины Дона[49] и переброшены в Сталинград. Там, в кровопролитных боях в руинах городских кварталов, немецкие соединения медленно, но верно таяли. Удивительно быстрое крушение фронта наших союзников и окружение лучших немецких дивизий можно объяснить только легкомыслием, с которым был ослаблен фронт по Дону.

Когда Шмундт спросил меня, чувствую ли я в себе силы навести порядок в той танковой дивизии, о которой он упомянул, я несколько растерялся. Я обратил его внимание на то, что, служа в пехоте, я не имел возможности познакомиться с танковыми войсками. Он прислушался к моим доводам, и я был направлен в танковую школу в Вюнсдорфе, под Берлином.

Там я с утра до вечера тренировался в вождении танка, учился разбираться в материально-технической части, участвовал в тактических учениях, чтобы в максимально сжатые сроки приобрести основные технические и тактические знания. Предстоявшая мне миссия занимала мои мысли настолько, что у меня совсем не оставалось времени на размышления о прошлом. Также я прошел соответствующую стажировку в стрельбе из танка на полигоне, чтобы получить нужные навыки танкиста. Наконец, я отправился в Париж на запланированные во Франции крупные танковые маневры, но уже через три дня получил приказ прибыть в ставку Гитлера в Восточной Пруссии. Я рассказываю обо всех этих событиях с такими подробностями только для того, чтобы показать, какими краткосрочными были составлявшиеся тогда планы и насколько система управления кадрами была разлажена, лишена логики и стала тревожной для тех, кого она затрагивала.

Сталинград был окружен, все шло так, как следовало ожидать. 21 ноября[50] 1942 года русские перешли в наступление значительными силами пехоты и танков. Используя плацдармы на Дону, они прорвали фронт, удерживавшийся румынскими дивизиями, недостаточно вооруженными и, главное, слабо обученными. Обходным маневром в юго-восточном направлении русские сумели окружить с запада 6-ю армию, сражавшуюся в Сталинграде и вокруг него. Вторая ударная группировка русских начала наступление на юг с намерением перерезать железнодорожную линию Морозовск – Сталинград[51]. Очевидной целью этих действий было продвинуться до Ростова-на Дону и отрезать на востоке все германские силы, далеко углубившиеся в ходе своего наступления на Северном Кавказе[52]. По меньшей мере противник рассчитывал блокировать немецкие войска западнее Сталинграда и помешать им прийти на помощь окруженной 6-й армии (и соединениям других армий). Жестокие бои на реке Чир и провал попытки прорыва извне, со стороны Котельникова, кольца окружения и спасения 6-й армии вскоре показали правоту расчетов русских.

Начальник Генштаба сухопутных войск Цейтцлер попросил управление кадров прислать к нему трех офицеров, чтобы направить их в группу армий «Дон» для выполнения задач крайней срочности. Именно этим объясняется мой вызов из танковой школы в Париже. В конце концов меня направили в распоряжение фельдмаршала фон Манштейна, при котором я пробыл некоторое время. Каждый день я отправлялся в оперативный отдел штаба и с обостренным интересом следил за развитием событий на фронте. Вечера я проводил в штабе фельдмаршала, куда регулярно поступала информация о ходе боев, целью которых был прорыв кольца окружения вокруг Сталинграда. Также я стал свидетелем ответа Гитлера на предложение Манштейна, чтобы 6-я армия оставила город и прорывалась на юго-запад, где генерал-полковник Гот должен был ей помочь имевшимися у него крупными танковыми соединениями. Я видел и понимал негодование командующего группой армий «Дон», когда Гитлер ответил отказом на это единственно разумное из возможных предложение, под предлогом, что это было бы «катастрофическое решение».