Солдатский долг

Я с самого начала очень настороженно относился к плану «Цитадели», потому что, вопреки оптимистическим расчетам ставки фюрера и командования групп армий «Юг» и «Центр», не верил в возможность успеха операции. Я был убежден в том, что обе группировки, образовывавшие клещи, предназначенные для окружения русских, недостаточно сильны, чтобы обеспечить успешное решение задачи. Я поделился своими сомнениями и скептицизмом с генерал-полковником Готом и фельдмаршалом фон Манштейном. Поскольку начало операции все время откладывалось, у меня появилась надежда на то, что ставка фюрера отказалась от ее проведения.

В то время я испытывал сильные боли в сердце из-за непривычки к континентальному климату и постоянного перенапряжения. Поэтому фон Манштейн отправил меня в отпуск в Германию, как только нашел мне замену.

Вопреки моим ожиданиям, во время моего отсутствия пришел приказ о начале «Цитадели». Мои опасения – увы! – полностью оправдались. На обоих направлениях «Цитадели» наступление забуксовало с самого начала. Нам не хватало резервов, которые позволили бы развить первые успехи. Следовало усилить ударные группировки, чтобы ускорить окружение русских. Кроме того, многочисленные приказы и их отмены, предшествовавшие началу операции, давно уже лишили ее эффекта внезапности. Русские, разгадав наши намерения, усилили как раз те места своей обороны, на которые намечались наши атаки. Противник очень скоро перешел в контрнаступление и вынудил нас отступать до Днепра.

Вскоре после этого я вернулся на фронт и снова принял командование 48-м танковым корпусом в излучине Днепра. Наши дивизии, измотанные и потрепанные, отражали атаки многочисленных советских дивизий. В конце концов противник осуществил новый прорыв дальше к северу, и пришлось заново осмыслить ситуацию.

Война против России шла уже больше двух лет, и мы потерпели тяжелое поражение под Сталинградом. Все, кто обладал достаточно ясным умом, отдавал себе отчет в том, какую страшную негативную селекцию эта война означала для нашего демографического потенциала.

В бою солдат все больше убеждался в том, что его храбрость и упорство ничего не дают, поскольку численное и техническое превосходство противника становилось все более подавляющим. Мы терпели одно поражение за другим, и ощущение нашей слабости усиливалось день ото дня. Бывший прежде сознательным бойцом, знающим свои высокие боевые качества, и считавший себя непобедимым, наш солдат стал человеком, потерявшим надежду, измотанным и покорным судьбе, человеком, от которого требовалась вся его воля, чтобы не впасть в отчаяние. В этот период война для нашего солдата совершенно изменилась. Теперь речь шла уже не о победоносном преследовании бегущих вражеских армий, а о необходимости проявлять упорство и дисциплину в трудных испытаниях, возникающих в процессе отступления. Но и тогда наш солдат оказался на высоте своего долга настолько, что отодвинул в тень свои былые победы. Так мы стали свидетелями начала великой эпохи в жизни немецкого солдата, рассматривая ее с чисто человеческой точки зрения.

Когда мы шли вперед, я очень часто обращал внимание моих офицеров на то, что побежденный противник не бежит в беспорядке, в чем нас уверяла пропаганда. Разбегающаяся армия не оставляет позади себя дороги в таком состоянии. В то время я неоднократно выражал свое восхищение русским солдатом. Теперь, когда мы оказались в аналогичном положении, я с удовлетворением смог констатировать, что наши солдаты демонстрировали те же человеческие качества, которыми мы восхищались в нашем противнике. Совсем иначе обстояли дела в тылу. Части, занимавшиеся снабжением, совершенно потеряли привычку сражаться и имели весьма отдаленное отношение к фронтовым частям. Они очень часто поддавались панике, и неудивительно, что в тех условиях их поведение серьезно осложняло снабжение армии продовольствием, боеприпасами и всем прочим необходимым. Все это еще ярче высвечивало разрыв между фронтом и тыловыми службами. Дивизии нашего корпуса своим геройским поведением добыли в оборонительных боях успех, высоко оцененный армией. Они полностью выполнили свою задачу, несмотря на ночную высадку в их тылу русских парашютистов, которые должны были подготовить и поддержать попытку прорыва русских. Но из-за прорыва фронта южнее Киева, где противнику удалось форсировать Днепр, корпусу пришлось продолжить отход на запад.