Солдатский маршал [Журнальный вариант]

«Забайкальского крестоносца» судили показательно–шумно, по записке самого Ленина, приказавшего расстрелять его в любом случае. Главным обвинителем на процессе, состоявшемся в Новониколаевске (ныне Новосибирск), был Е. Ярославский — Губельман. Во время суда обвинитель, должно быть, желая подчеркнуть чуждое пролетариату происхождение барона, неосторожно спросил его: «Чем отличился ваш род на русской службе?» — «Семьдесят два убитых на войне», — ответил подсудимый. На суде, так же, как и во время допросов, Унгерн вёл себя с величайшим достоинством и хладнокровием, уже зная свой исход. В тот же день суд приговорил его к расстрелу. Приговор привёл в исполнение председатель Сибирской ЧК И. Павлуновский, собственноручно. Перед расстрелом фон Унгерн — Штернберг зубами сломал на мелкие кусочки Георгиевский крест, который всё время носил на груди, и проглотил его.

Конно — Азиатская дивизия как боевое подразделение перестало существовать, хотя остатки его ещё долго беспокоили большевиков. Некоторые отряды ушли в Приморье.

В феврале 1922 года Народно–революционная армия под командованием В. К. Блюхера атаковала укреплённые позиции белогвардейцев у станции Волочаевка. Генерал Молчанов, командовавший обороной белых, называл свой укрепрайон «Дальневосточным Верденом», считая его неприступным. Вспоминая последние, решающие бои на Дальнем Востоке, маршал Конев тепло отзывался о бывшем своём командующем: «Блюхер был замечательный организатор. Он объединил усилия своих красноармейских частей с усилиями партизанских отрядов, действовавших на Дальнем Востоке, преодолел элементы партизанщины, анархии, сконцентрировал всё, чтобы добиться поставленной цели. Авторитет Блюхера был непререкаем. (Не напрасно японский военный атташе в Москве капитан Коотани в своём секретном докладе 1937 года написал о Блюхере: «…в нынешнем положении он царёк Дальнего Востока». Нарком внутренних дел Ежов тут же представил текст доклада Коотани Сталину. Тот внимательно его прочитал и сделал карандашные пометки там, где атташе писал о командующем Особой Краснознамённой Дальневосточной армией. Вообще Конев в своих характеристиках, которые он давал тому или иному персонажу нашей истории из числа тех, с кем сводила его жизнь, служба и войны, был довольно комплиментарен. Об отрицательных сторонах характера и о поступках — осторожные намёки для посвящённых, и только. Что ж, порой и этого достаточно. — С. М.) Его отличительной чертой была способность охватить обстановку на Дальнем Востоке в целом: и оперативно–тактические детали, и конкретные задачи, решение которых ведёт к победе. Это особенно проявилось в знаменитом штурме Волочаевска. Близ станции Волочаевка есть высоты, возвышающиеся над окружающей местностью. Блюхер правильно оценил, что эти высоты — «шверпункт» операции: пока их не возьмёшь, не овладеешь станцией Волочаевка. Оценив обстановку, изучив противника, Блюхер умело спланировал операцию, тщательно, скрупулёзно её готовил, выбирал момент удара, знал, каким полкам, под чьим командованием, какие задачи ставить. Операция под Волочаевкой — это, если хотите, операция прорыва сильно укреплённой обороны противника, и здесь Блюхеру помог солдатский опыт Первой мировой войны и опыт штурма Перекопа. Высоты под Волочаевкой были взяты двусторонним штурмом красноармейцев и партизан, которые продвигались по снегу, в мороз, под ожесточенным огнём белогвардейцев. Сблизились с ними до рукопашного боя и разгромили. (…) Весь Дальний Восток был освобождён от белогвардейцев и интервентов. Ленин обратился с приветственной телеграммой к рабочим и крестьянам освобождённых областей и городов Владивостока. Мне выпала честь зачитать эту телеграмму Ильича на съезде. Помню, как японский представитель в ДВР демонстративно поднялся и ушёл со съезда, поняв, что японцам на советском Дальнем Востоке не быть. Вспоминая сейчас то время, видишь наше прошлое ещё более значительным».