Солдаты

— Письмо. Матери Уварова, что же еще? — ответил сенька резко. Вопрос Акима будто оскорбил его. — Ведь у Якова фашисты и отца убили. Помнишь, он рассказывал.

— Большое горе у его матери. То верно — письмо надо написать, та доброе, — сказал Пинчук, вышедший вслед за Сенькой и Акимом из блиндажа. — Штабная бланка — плохая утеха…

— Сочиняй поскладнее, Аким, чтобы всем селом читали, — советовал Ванин другу.

Долго думали над первыми словами. Волнение, охватившее всех авторов письма, путало мысли, не давало сосредоточиться. Наконец нашли подходящие слова. Письмо вышло не очень складное, по по-солдатски честное и искреннее. Что хотелось сказать, все сказали. В конце письма просили мать Уварова считать всех их, солдат, друзей ее сына, своими сыновьями. Обещали отвоевать у врага «святую землю, добыть победу».

Написали эти слова и долго думали, что бы еще прибавить, но Забаров сказал:

— Ставьте точку. Хорошо.

5

Совещание с командирами полков подходило к концу. Некоторые уже встали было, собираясь уходить, но генерал коротким жестом остановил их.

— Еще раз повторяю: взаимодействие с приданными подразделениями — огромное испытание для вас. Готовьтесь к этому, не жалея сил. И еще хочу предупредить вас об одном: побольше внимания уделяйте разведчикам. Они несут сейчас большую нагрузку. Штаб армии каждый день требует новых и новых сведений о противнике. И вообще побольше занимайтесь солдатами. У вас есть что-нибудь, Федор Николаевич? — обратился генерал к начальнику политотдела.

— У меня совсем немного. — Демин посмотрел на высокого моложавого офицера, сидевшего рядом с перевязанным Баталиным: — Чем занимаются ваши политработники сейчас, товарищ Тюлин?

Тюлин смутился. Он не ожидал, что его спросят об этом.

— Беседы проводят, товарищ полковник.

— О чем они беседуют?

Тюлин промолчал, чувствуя, что попался. Демин посмотрел на него и, обращаясь уже ко всем командирам, сказал:

— Кормите лучше солдат. Вы стали большими чиновниками, дорогие товарищи, и не заглядываете в солдатский котел. Вот вы, товарищ Тюлин, знаете, что сегодня готовят бойцам на ужин?

Тюлин покраснел и пробормотал что-то про картофельный суп.

— Не знаете, — спокойно остановил его Демин. — Четвертый день ваши продовольственники угощают красноармейцев гороховым супом. Он им осточертел. Между тем на складах есть и картошка, и лапша, и пшено. А вы этого не знаете и знать не хотите…

— Я вот прикажу его повару, чтобы он недельку покормил своего командира гороховым супом, — пообещал генерал. — Может быть, после этого будет повнимательнее. Продолжайте, Федор Николаевич!

— Вы напрасно улыбаетесь, — начподив посмотрел на остальных командиров. — У вас не намного лучше. Третий батальон вашего полка, — Демин указал на офицера, сидевшего рядом со смущенным Тюлиным, — получает пищу только два раза в сутки — рано утром и поздно вечером. Между тем глубокие траншеи позволяют доставлять пищу солдатам и днем. Однако комбат-три этого не делает.

Демин замолчал.

— На этот раз ограничимся предупреждением. Но смотрите, если так будет продолжаться и дальше, понесете строжайшее наказание. У меня все. Можете идти! — отпустил генерал офицеров.

Командиры полков поднялись и направились к выходу. Последним подошел к двери Баталин, но генерал задержал его.

— Останься, Баталин.

Тот остановился, поднял лохматые свои брови; в его хмурых глазах отразились недоумение и тревога.

— Завтра снова перевожу твой полк в первую линию. Встанешь рядом с Тюлиным. Примешь у него часть позиций. Приготовься. Через час приеду к тебе, вместе подумаем, как побыстрее твоему полку занять оборону.

— Слушаюсь, — Баталин приложил руку к козырьку фуражки, под которой виднелся белый бинт.

— Идите, — сказал генерал тихо.

Баталин осторожно захлопнул дверь и медленно зашагал по траншее.

В блиндаж вошли вызванные генералом майор Васильев, командир и парторг разведроты.

Вместо слов приветствия Сизов кивнул им головой и коротко сказал: «Нужен «язык»!»

— А сколько у вас коммунистов и комсомольцев? — обратился к лейтенанту Демин.

— Коммунистов? — и Марченко бойко назвал цифру, потом замялся и растерянно посмотрел на парторга, ища у него помощи: он не знал, сколько в роте комсомольцев. Шахаев поспешил на выручку своему командиру.

— Комсомольцев десять, товарищ полковник, — ответил он за Марченко.

— А кто именно? Шахаев перечислил.

— Коммунистов у нас маловато, товарищ полковник, — закончил он.

— Не маловато, а совсем мало, товарищ Шахаев! — Демин встал из-за стола и быстро заходил по просторному генеральскому блиндажу. — А ведь у вас есть прекрасные люди, они отличаются от коммунистов разве только тем, что не имеют в карманах партийных билетов. Вот взять хотя бы этого учителя…

— Ерофеенко Акима?

— Да, Акима Ерофеенко. Что вы скажете о нем?

— Солдат он отважный. По-моему, надежный человек. Только… — Шахаев замялся, не зная, как высказать свою мысль.

— Что такое?

— Необщителен он, товарищ полковник. Вроде мучает его что-то… И как бы недоволен чем…