Солдаты

сам того не замечая, он все еще пытался руководить своей артелью, будучи на

фронте. Его письма нередко обсуждались на общем колхозном собрании. И

чернобородый, кряжистый Юхим называл их не письмами, а "директивами".

Соберет народ и скажет:

-- От головы колгоспу, нашего уважаемого Петра Тарасовича Пинчука,

дирехтива прийшла. Ось вона! Зараз обсудим...

Пинчуковы "директивы" пронумеровывались и подшивались в "дело"

аккуратнейшим счетоводом -- его же собственной жинкой, успешно окончившей

ускоренный курс бухгалтеров. Теперь она, его Параска, числилась сельской

интеллигенцией, наравне с учительками и библиотекаршей. Это обстоятельство и

радовало Петра Тарасовича и пугало. Радовал рост жены, пугала боязнь отстать

от нее: в письмах Параски все чаще стали попадаться мудреные словечки,

которых без помощи Акима и Шахаева Пинчук понять не мог.

-- Вернусь с фронта, сдам ей дела, грамотейке, а сам махну в Полтаву

учиться,-- вслух рассуждал он, однако плохо веря в то, что говорил.

Колхозные "дела" Петр Тарасович считал несданными. Может быть, еще и потому

он так часто отсылал Юхиму свои "директивы".

В ту майскую ночь он долго не мог заснуть: видел родное село, пахнущий

свежей стружкой и сырыми дубовыми щепками новый клуб, на сцене -- длинный

стол, накрытый красной материей, за столом -- Параска председательствует,

бородач Юхим читает колхозникам Пинчуково письмо...

Ворочался, кряхтел, не давал заснуть и Кузьмичу.

-- Что с тобой, Петро?

-- Так щось...

И шумно вздыхал.

4

Начальник политотдела дивизии полковник Демин с утра провел совещание с

работниками своего аппарата. Инструкторы получили от него задания и

разошлись по полкам.

После совещания Демин направился в село.

Всюду было оживленно.

Во дворе Суина Корнеску собралось человек сорок. Николае Мукершану

беседовал с ними.

Демин поздоровался с крестьянами, которые, судя по их улыбающимся

физиономиям, уже хорошо знали его, молча стал слушать, что говорит

Мукершану.

Мукершану сделал паузу, и румыны зашумели:

-- Как мы можем себя освободить?

-- У нас нет оружия.

-- В стране -- немцы.

-- У Антонеску большая армия.

Мукершану переждал, потом поднял руку.

-- Успокойтесь, товарищи! -- крикнул он, и лицо его вдруг вновь

осветилось.-- Успокойтесь, товарищи! -- повторил он, видимо испытывая

несказанную радость оттого, что может наконец свободно и открыто, во весь

голос произносить дорогое для него слово "товарищи".

Но румыны закричали еще громче:

-- Мы одни не справимся!

-- Будет ли помощь со стороны русской армии?

-- Не оставят ли нас одних?

-- Говорят, русские собираются уйти за Прут.

-- Антонеску нам головы поснимает!..

Теперь гарманештцы все повернулись к полковнику Демину. По лицам

крестьян он понял, что их волнует. Улыбнулся:

-- За нашей помощью дело не станет, товарищи! Разгромим гитлеровцев и

армию нашего Антонеску -- разве это не помощь? Красная Армия пойдет только

вперед, будет воевать до полного уничтожении фашизма!

Мукершану быстро перевел его слова. Один древний старик -- это был

конюх Ион -- подковылял к Демину, обнял начальника политотдела и уколол его

щеку седыми усами, пахнущими табаком и мамалыгой.

-- Внука... внука моего убил он, Антонеску проклятый...-- прошептал

старик и часто заморгал мутными слезившимися глазами.

Между тем Мукершану продолжал:

-- Товарищи! В бескорыстной помощи русских мы не можем, не имеем права

сомневаться. Им, русским людям, наш народ обязан своим национальным

возрождением. Дружба русского и румынского народов своими корнями уходит в

далекое историческое прошлое. Румынская земля не раз была полита русской

кровью во имя братской помощи нашему веками угнетаемому народу. В трудные

времена своей жизни румынский народ находил поддержку у русского народа.

Благодаря этой поддержке в 1859 году удалось объединить румынские земли в

единое государство.

Мукершану шагнул вперед и высоко поднял правую руку, как бы призывая к

вниманию, хотя и так все слушали его внимательно.

-- А в 1877 году русские помогли нам изгнать турок. Они, русские

солдаты, такие же крестьяне, как вы, рука об руку боролись вместе с

румынскими солдатами и своей кровью завоевали независимость Румынии. До сих

пор есть еще живые свидетели тех славных дел. Есть такой и в Гарманешти. Вот

дедушка Ион. Ему девяносто лет.-- Мукершану быстро подошел к старому конюху,

положил руки на его острые, узкие плечи.-- А ну-ка, расскажи нам, дедушка,

как ты вместе с русскими турок бил в семьдесят седьмом.-- Мукершану

улыбнулся и вдруг, к немалому удивлению гарманештцев, запел озорным,

задорным голосом:

Плевна вся огнем горит,

Ох, аман, аман!

Старый солдат встрепенулся. Тусклые глаза его оживились. Крякнул,

покрутил седенькие усы и старческим скрипучим голосом подхватил:

Там Осман-паша дрожит,

Ох, аман, аман!

Лист бессмертника цветет,

Ох, аман, аман!

Мукершану приглушил свой голос, чтобы люди могли слышать старого воина.

Турка в Плевне страх берет,

Ох, аман, аман!

Плевна вся горит огнем,