Солдаты афганской войны

— Да-а, такое удовольствие получаешь от расстрелов — не объяснить! Аж кровь вскипает! Появляется здоровый охотничий азарт убивать ещё и ещё. Когда автомат в руках, так и хочется кого-нибудь подстрелить. Я уж не помню, сколько всего их уложил. Отведёшь несколько человек к стенке, поставишь в ряд, а сам стоишь напротив… Они уже знают, что сейчас их будут расстреливать, от страха уже ничего не соображают… А я держу автомат на уровне пояса, как шмайссер немцы, рукава засучены по локоть — подожду немного, чтоб те хорошенько прониклись, что их ждёт, и начинаю косить… Для этого случая магазин набиваю специально только трассерами. Всё отлично видно: как пули прошивают тело, как они падают, пучат глаза, выгибаются как черви. Немного подрыгаются, и п..дец…

— И не жалко? — поинтересовался я.

— X… его знает — никакой жалости нет! Сам даже удивляюсь. Наубивал людей — а тебе за это ничего не будет! Ни с чем не сравнимые ощущения. Чувствуешь себя королём! Захочу — убью, захочу — помилую! Но, если честно, — лучше пристрелить.

Я внимательно слушал Горбатого и думал: "Откуда такие ублюдки берутся? Ведь с виду он — самый обычный солдат. Только война даёт таким неприметным людишкам уникальный шанс почувствовать свою исключительность и значимость перед другими — вне её они абсолютные примитивы — такие не упускают возможность ощутить себя вершителями человеческих судеб".

— Одно время летал стрелком на вертолёте, — продолжал Горбатый. — Вот это было классно! Вылетаем с базы и ищем афганцев в поле или на дороге. Кого увидим — всем п..дец! Настоящая охота на людей, да ещё с вертолёта! Кто на ишаке едет, кто на верблюде, кто просто пешком идёт — вертолёт сразу на снижение, подлетаем поближе, зависаем — и я их мочу из пулемёта! Душман это или не душман — не спрашивать же каждого!

Как-то увязались за “тойотой”. Они нас как завидели — сразу по газам — попытались смыться. Ну, мы как дали из НУРСов[11], ракеты немного впереди прошли. “Тойота" остановилась, оттуда выскочили человечки — и сразу врассыпную в разные стороны. Вот это была охота! За каждым отдельно летали — всех перестрелял!

Другой раз перевозили на вертолёте пленных душманов. Поднялись, летим, летим. Ну, я со своим напарником решили кого-нибудь сбросить вниз и посмотреть, что будет. Открыли дверь и одного из них потащили к дверям. А он, хоть и связанный, упирается, орёт. Пилот это заметил и разорался, чтоб мы пленных не трогали… Жалко, что помешал. Мы его обратно уволокли на место, смотрим — а у него штаны мокрые: уделался, бл… от страха… Да, здорово на вертолёте воевать! Я бы ещё полетал! Здесь, в Кабуле, совсем неинтересно…

— А почему тебя к нам перевели? — не удержался я, понимая, что за этим кроется какая-то тайна. Но вразумительного ответа я не получил:

— Откуда мне знать? Перевели, значит, так надо.

Ветеран отступает

Как-то раз застукали Горбатого спящим на посту. Незаметно от проверяющих на постах спали постоянно, но делали это с умом — один спит, другой начеку, как идёт разводящий — ткнёт первого — и всё нормально. Но на этот раз произошла осечка в расчётах. Обычно проверяли только ночью, а тут нагрянули после сытного завтрака, и напарник не догадался растолкать прикорнувшего в башне Горбатого. Тут же караул поднимают "в ружьё" и отправляют на усиление постов. Так все дружно стояли, пока не пришло время пересмены.

У входа в караулку всех поджидал Джемакулов. Он как и всегда был помощником начальника караула и потому чувствовал личную ответственность за непорядок в организации службы. Выражение всей его физиономии, подчёркнутое суровым сдвигом бровей, говорило о неизбежности скорого принятия мер:

— Так, Горбатый, на посту спать любим? — щас будем разбираться!

Я стоял рядом и со злорадством подумал:

— Ага! Вот клочья-то полетят! Как-никак у Горбатого "героическое" прошлое — собственноручно людей расстреливал. Силища — дай-то бог каждому! Пожалуй, даже сильнее Джемакулова. И призыв равный — тоже фазан. Вот это будет бой!

Но тут произошло совершенно неожиданное. Горбатый, услышав угрозу и поняв, что если он зайдёт в караульное помещение, то будет уже поздно, даже не разряжая сбросил с плеча автомат прямо на землю и рванул по направлению к выходу, который охраняли пограничники, уговорил их пропустить его и направился в штаб полка. Там он зашёл к полковому особисту и стал его просить, чтобы тот его или защитил или перевёл в другую часть.

Почти сразу в штаб полка вызвали ротного. Уже под вечер Хижняк привёл Горбатого обратно, и, построив роту, всем строго-настрого наказал, чтобы его не обижали, а Джемакулову повторил это же персонально. вот так, исключительно благодаря наказу ротного, боевой ветеран избежал честного боя.

Вести с передовой