Солдаты Афганской войны

Hа призыв покорить небо откликнулось человек двадцать. Занятия с нами вел спортсмен-разрядник по фамилии Рубан. Hа вид ему было лет сорок, и держался он с нами весьма и весьма раскованно. Первые месяца два, пока шла теоретическая подготовка, Рубан запугивал нас всякими невероятными случаями из жизни бердского аэроклуба, где нам предстояло сигануть с парашютом, а когда начались практические занятия, где отрабатывалась укладка парашюта и последовательность действий при прыжке, он, не выбирая выражений, поносил нас за тупость и неумение. Особенно доставалось затесавшимся в секцию пятерым девушкам: он придирался к самым мелким пустякам и отпускал столь нетактичные обороты и сравнения, что порой доводил их до слез.

И вот, после прохождения медицинской комиссии и сдачи экзаменов в областном аэроклубе, группа наконец была $./ci%- до прыжков.

Мы прибыли на бердский спортивный аэродром. Получив и уложив парашюты, мы долго ждали своей очереди, наблюдая, как куда-то стаями уходят учебные вертолеты, как в небе беззвучно кружат длиннокрылые аэропланы, как за летящими на большой высоте самолетами образуются разноцветные бусинки куполов парашютов - то прыгали спортсмены.

Безусловным лидером и душой коллектива среди нас был Hиколай - высокий и довольно крепкий парень, уже отслуживший в воздушно-десантных войсках. Он был года на три старше всех и относился к нам по-взрослому покровительственно и в то же время как равный. С Hиколаем было весело, и все к нему тянулись. Он шутя поучал нас жизни и любил вспомнить что-нибудь интересное из своей армейской службы. Но одна из этих историй меня сильно обескуражила.

- ...Смотрю - один из только что прибывших, рассказывал Николай, - совсем раскис: сидит в сторонке, хлюпает носом. Служба ему, видать, не в жилу пошла. Сопли развесил, чуть ли не плачет, и к автомату уже примеряется. Ну, думаю - сейчас еще застрелится! Я к нему подошел, взял у него автомат...

- Подсел рядом, поговорил с ним по душам и успокоил парня, - зная добрый нрав Hиколая, мысленно продолжил я. Но услышал нечто иное.

- ... взял у него автомат, да как врезал ему хорошенько разика три, чтоб неповадно было! У него сразу мозги прочистились и больше он таких фокусов не выкидывал.

- Ничего себе, психолог! - удивился я такому обороту. - Надо же было с ним как-то поговорить!

- И так сошло! Слова понимают не все, а так оно верней и надежней!

В ожидании и разговорах проходил час за часом. Заметив, что некоторые не совсем уверены в благополучном исходе дела, Hиколай решил нас подбодрить, продемонстрировав довольно доходчивый и очень наглядный пример. Он поднял с земли проволоку, согнул ее в виде плотной синусоиды:

- Смотрите сюда. Вот так уложены стропы. Когда ты летишь вниз, они расправляются, - он потянул за концы проволоки и, действительно, из синусоиды она вытянулась в ровную линию. - Видите? Им ничто не мешает! Hу что может быть проще?! Hе берите в голову - система самая дубовая тут в принципе ничего не может произойти!

Наконец подошла наша очередь садиться в самолет. Когда он набрал километровую высоту, открыли боковую дверь и по команде: "Приготовился!.. Пошел!" - в дверь по одному стали нырять впередистоящие.

И вот уже я стою у края раскрытой двери, где за порогом - ослепительно белый провал в бездну. Сердце взволнованно колотится. Налетающий страх перед неизведанным сковывает все тело: "А вдруг не раскроется?! Тогда через какие-то секунды меня не будет!"

- Приготовился!.. Пошел! - я с силой отталкиваюсь ногой от борта. Мощный поток воздуха ударяет мне в бок и сносит назад. И почти сразу - тишина, только доносится затихающее урчание удаляющегося самолета. Еще несколько секунд мои внутренности находятся словно в подвешенном состоянии, а в голове только одна мысль: "Когда же? Когда?"

И наконец - динамический удар! Осматриваю купол / ` hnb : - Все нормально! - Я улыбаюсь - хочется петь песни.

После успешного приземления мы, счастливые покорители неба, идем по заснеженному полю и с восторгом наперебой рассказываем друг другу о пережитых чувствах.

Через день прыгнули еще два раза, а вечером организовали по этому поводу грандиозное застолье. На том парашютная эпопея и завершилась.

Однако, в то же самое время на моем учебном фронте складывалась чрезвычайно тревожная обстановка. Науки мне давались с трудом. Бесчисленное множество сложных формул никак не могли уместиться в моей недостаточно одаренной голове, где значительное место отводилось мыслям о симпатичных девушках, которые не имели решительно никакого отношения к точным наукам. И если раньше в школе я без особого труда и даже с увлечением решал задачки по математике и физике, то здесь, где в расчетах без конца приходилось оперировать градиентами, дивергенциями и тензорами, способностей мне явно не хватало.