Солдаты армии Трэш

Она якобы соглашается, кивая головой, и с моей помощью старается подняться. Кровь потекла на новый турецкий халат.

И вдруг… Такого резкого движения от женщины я не ожидал! Она рванула назад мою руку и завернула мне за спину. Я старался не орать, просто в полнейшей беспомощности крутился вслед за ней, пытаясь высвободить руку. Она же, не будь дурой, заорала на весь дом: «Боря! Вставай! Убивают! – и потом еще: – Пожар! Пожар!»

Хитрая, стерва! Впилась своими гребаными когтями в руку и не отпускала. Кровь теперь потекла и из меня. Я пытался освободиться, но она крепко держала мою бедную левую руку. Мы крутились на одном месте. Она орала, я пыхтел от беспомощности, а Тесак будто в воду канул. Блядь! Так прошло минуты две.

Наконец, сделав пируэт, я выдернул руку из захвата и треснул мать в подбородок тыльной стороной ладони. Она повалилась и с тяжелым вздохом отрубилась.

А наверху в это время тоже кто-то кого-то метелил. Я почуял неладное и поднялся по лестнице. И тут же на меня вылетел белобрысый. Я только успел выставить перед собой руку с тяжелым муляжом. Этот мудила просто налетел на кулак и… прямо как ебаный заяц – шмяк на ступеньки. Тры-ды-ды-ды – это он их все пересчитал своей белобрысой башкой, так, что немудрено и отрубиться. До чего я люблю удары на противоходе!

Ту т же появился Тесак, ухмыляясь разбитыми губами. Я еще подумал, что никогда не видел своего друга таким покалеченным.

17.02.03, сами гости, чуть позже

Моя рука распухла так, что еле умещалась в рукаве. Ебаны в рот! Мне пришлось снять куртку. Маска при этом чуть не сваливается. Я закатал рукав по локоть и осмотрел опухшую синюю руку со следами когтей стервы, которая там валяется на полу, обмотанная прозрачным скотчем. Заматывать ей башку было самое трудное: мамаша белобрысого дергалась и кусалась, и лента липла совершенно как попало к ее жидким волосам, да и на кровь скотч тоже плохо прилипал! На месте заклеенного рта я самолично написал Fuck me! ее вызывающе красной губной помадой. Теперь она испуганно озиралась по сторонам вытаращенными глазами. Я показал ей свою покалеченную руку, а потом подумал и все-таки врезал по обмотанной скотчем роже. Не скажу, что это мне понравилось больше, чем ей, но такова жизнь, бля!

Тесак вернулся с трофеем. Разговорить старую сучку оказалось проще простого. Я приставил длинный кухонный нож к горлу отрубившегося гондона-сына, и она в одночасье все нам выложила. Деньги, в основном пачки сотенных грин, находились за камином в той самой гребаной зеркальной комнате. Правда, она обещала нас после найти и закопать. Тесак за это добавил ей на морду еще рулон скотча. Связанного белобрысого я затолкал в багажник «девяносто девятой», что стояла в подземном гараже.

На дворе почти рассвело. Надо было линять. От Прыща – ноль информации. Это беспокоило меня больше всего. Уже собравшись уходить, я услышал попискивание рации.

– Бля, какого хуя ты не выходил на связь, жопа?

– Ребята! – заорал Прыщ. – Валите побыстрее оттуда! Двое пиздюков идут…

Вот сука! Раньше не мог предупредить?! Я подзываю Тесака поближе к двери и гашу в прихожей свет. Тихонько снимаю все засовы и отступаю вглубь полумрака. Звонят. Ну, Прыщ, убью заразу! Теперь звонят более нервно. Сейчас войдут!

Дверь тихонько приоткрывается, и внутрь мрака проходит слабый утренний свет.

– Борис, ты где? Давай живее спускайся и поедем!

Два невысоких хуетеса заходят в прихожую. Видать, свои – один тянется к выключателю со словами: «Что за дела?» Он тут же получает по голове рукояткой и со стоном валится на пол. Второй получает от Тесака по яйцам, а затем неплохой крюк в голову и беззвучно отрубается.

Мы вышли из дома, закрыли дверь, калитку, стараясь вести себя как можно непринужденнее. Двинулись на станцию. По спине пробежал холодок, когда навстречу нам выбежал какой-то мудила. Я напрягся, но тут же узнал Прыща.

– Сьябываем! – бросаю ему и быстрым шагом иду к шлагбауму.

– Вы что? Последние придурки, что ли?! Хотите все дело запороть! – визгливо всхлипывает Прыщ и получает от меня вставку в солнечное сплетение.

Бля, а ведь он прав! Что на мне, что на Тесаке– до сих пор маски, а в руках по шпалеру. Ебаны в рот! Я быстро пытаюсь скинуть с плеч сумку, которую до сих пор просто не замечал. Ебать-копать! Ясное дело, почему! Мы, последние мудаки, ее там забыли! Гребаная рука начинает болеть еще сильнее. Тесак осуждающе оглядывает меня с ног до головы. Бляха муха!

– Я пойду один!

Но они вдвоем идут вслед за мной. Прыщ вроде как даже обиделся. Насрать! Лишь бы напялил маску.

17.02.03, «taste this, bitch», светает

В доме везде полумрак, кроме кухни. Сумка лежит там, где я ее и оставил. Но мамаши белобрысого нет. Вот говно!!! Быстро хватаю сумку и боковым зрением замечаю слева, на лестнице, движение. Я только и успеваю, что нагнуться. Дробь дырявит штукатурку. Поскользнувшись в луже крови, я разворачиваюсь, чтобы драпать. Нет времени даже оглянуться, кто стрелял. Тесак и Прыщ между тем столбами торчат в прихожей.