Солдаты без оружия

— Воздух! — выкрикнул кто-то.

Шофер тотчас вцепился обеими руками в баранку и высунулся из кабины. Но никаких команд не последовало. Машины не свернули с дороги, продолжали движение, не снижая скорости. Только теперь над головами раздавалось завывание, появившееся после команды «Воздух». Оно то отдалялось, то приближалось.

— Наши перехватили, — сообщил шофер и довольно улыбнулся.

Сафронов и сам догадался, что в небе над ними идет воздушный бой.

А тем временем там, впереди, за лесом, за поворотами дороги, гудение усилилось. Теперь оно зазвучало угрожающе и неровно, прорываясь отдельными взрывами и длинными очередями пулеметов. Странным казалось то, что эти очереди были слышны, хотя по силе они значительно уступали неумолкаемому всеобщему гулу. Вероятно, орудия всех калибров стреляли и с той и с другой стороны.

Неожиданно машины начали сворачивать в лес. Сафронов увидел НШ, бегающего среди деревьев.

— Рассредоточиться и замаскироваться! — кричал он, кидаясь от машины к машине.

Шофер и санитары занялись маскировкой. А Сафронов отошел в сторону и лег под сосну.

Как только он приложил голову к земле, особенно отчетливо уловил ее гудение. То, что происходило там, впереди, что ожидало его, представилось ему огромным кипящим котлом, в нем все клокочет, бурлит, отдельные взрывы — как отдельные брызги. Но — там находились живые люди. «И мне доведется, и я окажусь среди них».

Где-то неподалеку снова начали спор корпусной и ведущий. Сафронов отчетливо слышал весь разговор.

— Давайте хотя бы разобьем хирургов на две бригады. Одну оставим здесь.

— Зачем же распылять силы? Это ж вдвое меньше помощи. И потом…

— Я лично возглавлю первую бригаду.

— Ну, что ты, орел…

«Не хотел бы я быть во второй группе», — подумал Сафронов, отвлекаясь от разговора. Сейчас все мысли его были заняты ожиданием предстоящего боя. Все, что еще совсем недавно так болезненно тревожило его, как-то сразу отошло на второй план, уступив место этому острому ожиданию…

Только в сумерках раздалась команда:

— Водители машин, ко мне!

А минут через пять:

— По машинам!

Они выехали на дорогу, и Сафронов уловил, что там, на плацдарме, стрельба ослабевает, а вскоре она и совсем стихла. Лишь изредка, словно по инерции, еще раздавались короткие очереди и отдельные свистящие разрывы мин. Время от времени небо ярко вспыхивало, и следом раздавались стрельба и разрывы. Издали казалось, что там, совсем-совсем близко от них, идет киносъемка, включают мощные юпитеры. Действует пиротехника. Но он-то знал, что это никакая не киносъемка, и с нарастающим нетерпением ожидал, когда же он сам очутится на этом плацдарме, среди этих вспышек и взрывов.

Сафронов высунулся из кабины, стараясь увидеть более того, что было различимо через смотровое стекло. Но ничего, кроме вспыхивающего неба да впереди идущей машины, не было видно. К тому же они остановились. Послышались шаги бегущего вдоль дороги человека.

— Кабины не закрывать, — говорил НШ. — Быть начеку. Возможно, придется прыгать в воду.

Они снова двинулись в путь, но теперь уже медленно и осторожно, словно дорога вдруг обледенела и машины боялись пойти юзом.

Неожиданно за поворотом блеснула вода. Река была тихой, гладкой. Она отливала сталью. Сафронов успел заметить отражение звездочки, как будто кто-то снизу подсвечивал им фонариком. И тут же звездочка исчезла. Над водой повисла ракета, заливая все вокруг неестественным желто-зеленым светом.

Сафронов вспомнил почему-то детство, неглубокую речушку Соньку, опасную лишь весной во время паводка. Там у деревянного моста бурлили две воронки. Туда они с ребятишками долгое время боялись подплывать: затягивало, и Митя Коньков утонул в этих воронках. Став постарше, они набрались опыта и храбрости, подплывали к воронкам, в самую крутоверть. Их затягивало, но они наловчились вырываться из водяного плена. Он почувствовал то же щемящее замирание в груди, какое ощущал в детстве.

Они были уже на переправе. Вокруг рвались мины, их обдавало брызгами. Над головой пролетали трассирующие пули. Но пока все шло благополучно, без потерь и происшествий. Мальчишеский азарт переполнял Сафронова. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не крикнуть шоферу: «Давай! Жми, не бойся!» На миг ему показалось, что все это игра, что никакой опасности нет.

— Н-ну! — вырвалось у Сафронова.

И, словно по его команде, сзади грохнуло, а передние машины ускорили ход. Его шофер зачем-то пригнулся над баранкой, точно это спасало его от осколков.

Кричали сзади. Кричали спереди. Кричали со всех сторон. Кто-то бултыхался в воде. Кто-то скулил: «Сапог пропал».

Переправа сделалась бесконечной, секунды — длинными, ход машины — тихим. Сафронов не успевал осознавать то, что происходит вокруг. Инстинктивно приоткрыл дверцу, и как раз вовремя. Взрывной волной так метнуло машину, что Сафронов вывалился, как яблоко из корзины. Сам не помня как, он очутился в воде. В тот же миг чья-то рука подхватила его за плечи и подтолкнула вперед. К своему удивлению, Сафронов различил рядом с собой голову своего санитара Лебко и догадался, что тот пытается помочь ему.