Солдаты эры Водолея

– Вот оно – яблоко раздора! Царевич Алексей, несчастный и глупый мальчишка, игрушка в руках франков и венецианцев! – Он обхватил пальцами шею. – Идем на свежий воздух, мне здесь душно…

Они вышли на крепостную стену и сразу попали на солнце – оно ослепило их. Александр прикрыл рукой глаза. От раскаленного камня, который был повсюду, шел жар, как от стен разогретой печи.

– Страх за великий град всякий раз охватывает меня, когда западные псы собирают войско – идти воевать сарацин, – проговорил Константин Борей. – Они смотрят на Иерусалим, но руки их тянутся к Византии! Сколько раз беда обходила нас стороной, минет ли теперь?

Щурясь от солнца, вельможа остановился у бойницы. Широкие, пронзительно-синие тени от зубцов ложились у их ног. За крепостной стеной было море, тихо шумел прибой.

Александр знал: его родина утонула в междоусобицах, стала слабой. Но об этом знала и Европа, всякий раз ощетинившись копьями, выходя в поход – к Святой земле.

Константин Борей двинулся дальше, вдоль бойниц. Впереди высилась грозная четырехугольная башня. Подняв голову, Александр ясно различил крохотную фигуру солдата в доспехах, вооруженного пикой. Рыжая от палящего солнца, башня становилась ближе.

– Слушай, мой мальчик, слушай внимательно, – заговорил вельможа. – В Константинополе живет некий юноша. Его зовут Дионисий, родом он из Идона. Тот самый, что читал «Илиаду» на ступенях патриаршей школы. – Борей требовательно посмотрел на молодого воина. – Помнишь?

Александр оживленно кивнул. Как тут забудешь! Бледное лицо, пылающие глаза. Жар, с которым мальчишка читал «Илиаду», тронул бы и камень! Проникновенный голос!..

– Так вот, – продолжал Константин Борей, – ты отправишься в Константинополь и будешь охранять его как зеницу ока. Более того, ты возьмешь себе в помощь самых надежных и опытных воинов.

– Чем же этот Дионисий заслужил такую честь? – Александр снисходительно улыбнулся. – Патрицию охранять простолюдина?

– Его жизнь бесценна, – со всей серьезностью проговорил царедворец. – Рождения этого юноши дожидался не только я, но и наши враги. Дионисия хотят выкрасть и увезти из Византии туда, откуда ему уже не будет возврата. Пятнадцать лет назад, когда ты был еще отроком, Византию наводнили западные рыцари. С их помощью император Исаак Ангел[2], ныне ослепленный, решал свою политику. Тогда в Константинополе впервые и появился герцог Вествольф со своей ведьмой. Они рыскали в поисках ребенка – малыша Дионисия. Косая ведьма уже тогда почуяла, что он появился на свет. Но потом рыцарям Конрада Монферратского[3] пришлось убраться из столицы – убрались и эти двое. Но они вернутся, я знаю это, обязательно вернутся за ним!

Константин Борей подошел к бойнице. Его примеру последовал и Александр – оперся о горячий камень крепостной стены. Его золоченые браслеты воина и перстни сейчас ярко сверкали на солнце.

– Поэтому ты, доблестный патриций, будешь охранять Дионисия как самое драгоценное сокровище в мире, – договорил Константин Борей. – Ты понял меня?

– Я сделаю все, как вы говорите, учитель, – ответил Александр.

Он заглянул вниз – там открывалась морская бухта. Ладьи и галеры с опущенными парусами стояли в порту. А дальше расстилалась земля: зеленые оливковые рощи и сады. Невероятный покой был вокруг. Тот покой, что приходит перед бурей, перед грозой…

– А теперь идем, я угощу тебя на славу перед дорогой, – сказал вельможа. – Ты отправишься уже сегодня, чтобы через сутки стать щитом Дионисия.

6

– Чему ты улыбаешься, мой мальчик? – в разгар трапезы спросил Константин Борей. Он хитро прищурил глаза. – Впрочем, я догадаюсь и сам… Но кто же она была – венецианка? Римлянка? Или аквитанка? Ты странствовал долго!..

«Она византийка, учитель, прекрасная византийка! – опустив глаза, горячо сказал про себя Александр. – И скоро я увижу ее!..»

Как рад он был возвращению в Константинополь! Все это время он вспоминал зеленые глаза Фламинии, ее губы, прекрасное тело. Эта женщина была гетерой, но, уезжая, он щедро одарил ее вперед, и она обещала ждать его! Ждать и любить только его!..

Дверь в залу открылась, и вбежала кареглазая девочка лет десяти, с длинными, распущенными по плечам темными волосами. В расшитой пурпуром и золотыми нитями столе до пят, с рукавами такими длинными, что они почти закрывали ее пальцы, девочка казалась трогательной и особенно беззащитной.

– Дядя Александр! – громко, захлебнувшись от восторга, закричала она.

Пробежав залу, с разбегу прыгнула и оказалась в его объятиях – гость едва успел встать из-за стола.

– О, нежнейший из цветков! – Александр поцеловал девочку в обе щеки, сел, усадил ее на колени. – Моя юная зорька…

– Почему первым делом вы пожаловали не ко мне, мой господин? – требовательно спросила девочка.

Александр, в плену крепко обвивших его рук, вздохнул:

– Моя вина, Таис!

– И как вы ее собираетесь искупать, эту вашу вину?

– Думаю, подарком, – ответил он. – Как на счет золотой диадемы, творения рук итальянских мастеров? Прекрасная Артемида могла бы позавидовать такому подарку!

– Посмотрим.