Солдаты империи: Беседы. Воспоминания. Документы

– В 1942 году я был участником всех переговоров по второму фронту, и я первый не верил, что они это могут сделать. Я был спокоен и понимал, что это для них совершенно невозможная вещь. Но, во-первых, такое требование нам было политически необходимо, а, во-вторых, из них надо было выжимать все. И Сталин тоже не верил, я в этом не сомневаюсь. А требовать надо было!.. Для нас их бумажка имела громадное политическое значение. Ободряла, а это тогда много значило… От них ждать помощи в деле защиты социализма? Большевики были бы такие идиоты! А вот чтобы их прижать: вот вы какие подлецы, говорите одно, а делаете другое, это и перед их народом ставит их в трудное положение, народ-то все-таки чувствует, что русские воют, а они – нет. Потом, не только не воюют, но и пишут, и говорят одно, а делают другое, это их разоблачает перед народом: что же вы жульничаете? Веру подрывает в империалистов. Все это нам очень важно… Конечно, мы не верили в такой второй фронт, но должны были его добиваться. Мы втягивали их: не можешь, а обещал…

Подписать коммюнике об открытии второго фронта Черчилль наотрез отказался.

Другой важной задачей для Молотова было добиться заключения договора между СССР и Великобританией, и этого он добился.

Я подписал договор в Лондоне в присутствии Черчилля,- говорит Молотов.- Подписывал Идеи и я – о союзе, об организации союза стран для подготовки мира в будущем; о том, чтобы совместно кончить войну и совместно организовывать мир…

Жили в Чекерсе. Километров пятьдесят- шестьдесят от Лондона. И там я устроил обед в первый день приезда. Черчилль и Идеи были, я и мои. Какой-то небольшой сад. Небогатое старинное здание. Подарил, значит, какой-то старый дворянин правительству – пользуйтесь! Резиденция премьер-министра. Ванная есть, а душа нет. Вот я у Рузвельта был, я же ночевал в Белом доме. У Рузвельта устроено все по-настоящему, у него и ванна с душем… Черчилль в Москве умилялся, что у нас вода течет из кранов в изобилии и, когда умываешься, не принято затыкать раковину…

Мы настаивали на документе о наших послевоенных границах,- продолжает Молотов.- Деталей не помню, а сущность помню, конечно. Мы настаивали все время, я напирал на это. Сталин в 1941 году, потом я прилетел с проектом в 1942-м… Черчилль: «Это мы никак не можем». Я так и вертелся туда-сюда. Послал Сталину телеграмму. Отвечает: «Согласись без этого». Я – вперед. Все упиралось в признание за нами Прибалтики. Они не соглашались. А когда мы от этого отошли, – конечно, это было необходимо в тот момент,- они удивились. Черчилль был поражен. Идеи обрадовался очень, что мы пошли ему навстречу.

Когда Идеи приезжал, Сталин все время на самолюбие бил, что тот сам, без консультаций, не может решить этот вопрос…

Пришлось нам уступить. Оставить этот вопрос открытым. Открытым. Вот только теперь, в нынешнем положении, Англия и Америка впервые официально признали наши границы с Прибалтикой. Поздно, но признали…

Президент Форд сказал: «Безобразие, что Прибалтика до сих пор не имеет независимости, но политика требует не вмешиваться».

То, что американцы признали Прибалтику нашей,

большой шаг в нашу пользу. Они ни за что не хотели. Шаг вперед, большое дело.

…Частично выполнив свою задачу в Лондоне, «мистер Браун» собрался лететь в Вашингтон. Англичане дали своего радиста, веселого толстяка Кэмпбела с большим желтым портфелем, где, как он выразился, у него «лежит все радио мира». Так у Пусэпа, честно говоря, вопреки желанию, появился новый, четырнадцатый член экипажа- радист, который впоследствии хоть и не всегда мог связаться по радио с нужным аэродромом, но сразу после знакомства начал свою деятельность с безмолвного, но понятного во всех концах земного шара жеста, и весь экипаж направился в бар…

Когда самолет подготовили к дальнейшему полету, в диспетчерской аэродрома появилась необычная надпись мелом на доске: «Самолет ТБ-7, командир Пусэп, прибыл из Советского Союза, направляется в Исландию».

Да, следующая посадка намечалась в Исландии, а конечный пункт маршрута английской службе движения знать было необязательно.

Дальнейший полет проходил над океаном, и «мистеру Брауну», как и другим пассажирам, пришлось надеть на себя «мисс Мэй» – спасательный воротник, который, когда его надували, оттопыривался на груди и, по утверждению знатоков, был очень похож на бюст голливудской кинозвезды мисс Мэй.

Дали нам резиновые лодки, скамеечки поставили,- вспоминал Молотов.

Мне рассказывал Пусэп,- говорю я Молото-ву,- что англичане, разрабатывавшие маршрут от Лондона до Америки, дали вам такую конечную точку, чтоб вы там не сели. Но во время промежуточной стоянки в Рейкьявике Пусэп познакомился с американским полковником Арнольдом, который, узнав, что русские собираются сесть на острове Ньюфаундленд, сказал: «Не летите туда. Вы там не сядете. Там все время меняется погода. Садитесь вот здесь.- И Арнольд отметил на карте аэродром Гус-Бей. – Только никому не говорите, что я вам посоветовал. Это наш секретный аэродром. Там еще идет строительство, условия спартанские, но виски и консервы имеются.