Солдаты империи: Беседы. Воспоминания. Документы

Помнится, после войны было популярным слово «доход». Употребляли его не как синоним прибыли, а для характеристики отощавшего человека, дистрофика, каких тогда было в достатке. Сейчас слово «доход» в прежнем его значении исчезло из лексикона, но, боюсь, как бы снова не вернулось…

Стечкину поправляться было некогда. В тот же день он едет на только что созданный завод.

«Микулин взял себе кабинет бывшего директора завода, а я – кабинет бывшего главного инженера, – рассказывает С. К. Туманский. – Стояли в этих кабинетах по поломанному столу и стулу, но мы решили„ что надо сидеть и делать начальственный вид. Назначили начальника отдела кадров, стали набирать людей, сначала первых попавшихся, и жизнь как-то завертелась.

И вот я сижу у себя, и входит какой-то человек: шапка-ушанка на нем, одно ухо опущено, другое вверх торчит, валенки подшитые, рваные, тулуп овчиной пахнет. Входит и говорит:

А где я могу здесь видеть Микулина Александра Александровича?

Я смотрю: боже мой, Стечкин, Борис Сергеевич! Я к нему бросился, мы обнялись, и я его провел к Микулину. Вот таким было первое его появление на нашем заводе. Если б был фотоаппарат, снять бы эту картину… Просто невероятно, сорок третий год, начало марта. «А где я могу здесь видеть Микулина Александра Александровича?» – спокойным таким голосом…»

Послушаем А. А. Микулина: «Я был на своем заводе, который еще не отапливался, бывшие корпуса Госзнака. Грелись электрическими печками. Входит секретарша:

К вам какой-то гражданин Стечкин.

Кто?

Какой-то Стечкин, только у него очень странный вид.

Пускай же войдет! Скорей!

В серых валенках, стеганке из самой дерьмовой материи, шароварах, выпущенных по-арестантски, он вошел, сделал два шага, остановился:

Товарищ генерал, прибыл в ваше распоряжение!

Стечкин, ты с ума сошел!

Я в генеральском, обнимаю его, слезы, радость…»

На заводе работало всего несколько человек: Сорокин с группой, Лившиц, Выгодский, Огуречников – вот и все КБ. Сидели в одной большой комнате, где сейчас кабинет директора. И заводит туда Микулин человека в мужицко-арестантской одежде, мужиковатого на вид, но глаза умные, живые, ясные:

Вот вам Борис Сергеевич Стечкин!

ЧЕКИСТ

Я не знаю, хто кого морочить, Я б нагана знову в руки взяв I стреляв бы в кожш жирш oni, В кожну шубку i манто стршяв!

Володимир Сосюра, 1928

Слава вам, железные чекисты, Слава вам, и доблесть и почет – От степей и до лесов смолистых, От пустынь до западных широт!

(Из песни 30-х годов)

ЛИШНИЙ год

Не столь многочисленные умные люди в России в наше время осознали, что они умнее прочих, – у них появилась возможность это осознать, и они решили заработать на простодушии многочисленных дураков.

Появились сенсационные публикации, в частности о том, что заместитель Гитлера по партии Борман служил советским разведчиком; предатель Власов отнюдь не был предателем, а работал на Сталина; во дворе дома Берии раскапывают трупы убиенных им жертв… Чего только не прочитаешь! Все интригующе, интересно. Однако после такого чтива хочется поговорить с людьми не просто умными, но и знающими, свидетелями, а то и участниками- они еще иногда встречаются. Такие люди порой становятся разрушителями легенд, и радуешься, когда докапываешься до истины.

Я люблю разговаривать со старыми людьми. Среди моих знакомых еще живы некоторые из тех, кто родился в начале века, в первые его годы. Завершается двадцатое столетие. Кажется, есть в этом нечто мистическое, как, впрочем, казалось наверно, жителям конца любого века. В. М. Молотов, человек девятнадцатого столетия, выросший в русской купеческой среде, рассказывал мне, как боялись люди вступать в двадцатый век. Надо сказать, предчувствие их не обмануло.

Я позваниваю старикам, поздравляю их с нашими прежними праздниками, иногда навещаю. Признаюсь, что сегодня мне интересны вчерашние люди, – может, кто-то из сегодняшних станет интересен завтра. Время от времени звоню Василию Степановичу Рясному – ему давно за 90, и знакомы мы с ним более семи лет.

Родился он в Самарканде в 1903 году, но говорит, что приписал себе год, чтобы взяли в Красную Армию,- пошел добровольцем. Сейчас, когда юноши всячески избегают призыва в армию, не очень, наверно, понятно движение души паренька 1920 года, но учащийся железнодорожного технического училища в Ашхабаде сразу откликнулся на комсомольский призыв ликвидировать Закаспийский фронт. Ну а поскольку Василий знал туркменский язык, его направили в политотдел 1-й армии. Пробыл он там 1920 и 1921 годы, так что он- участник гражданской войны. Я вот с ним сейчас разговариваю, он в 1921-м уже воевал, а моя мать в 1921-м только родилась, и ее уже 40 лет нет в живых…

В 1921 году после окончания боевых действий многих работников политотдела армии бросили, как говорили тогда, на формирование местных партийных, комсомольских и советских органов- в Туркмении таковых еще не существовало. Рясного избрали, а вернее, назначили секретарем Тедженского уездного комитета комсомола.

Но там же нет никаких комсомольцев! – удивился он.

Вот ты и будешь первым! – последовал ответ.