Солдаты холодной войны

Луис и Паула Киссингер не имели ни малейшего намерения переезжать в Америку 27 мая 1923 года, когда Паула родила сына Хайнца Альфреда Киссингера в баварском городе Фюрт.[183] Луис был школьным учителем, а Паула – дочерью торговца скотом, принадлежащего к среднему классу. Киссингеры были ортодоксальными евреями, которые подпадали под антисемитские ограничения, обычные для Германии того времени. Хайнц, как Генри, как называли в его немецком детстве, был направлен в еврейскую школу и спортивную команду в связи с запретом на посещение евреями лучших средних школ с бесплатным обучением. Но по мере усиления позиций Гитлера и нацистской партии, а также роста все более враждебных антисемитских настроений Луис Киссингер был уволен со своей учительской должности. Семья сбежала в Нью-Йорк в 1938 году, присоединившись к немецкой диаспоре в районе Вашингтон-хайтс, на севере Манхэттена.

Генри Киссинджер с давних пор настаивал на том, что беспокойное детство и антисемитизм, с которым его семья столкнулась в Германии, не были основными факторами в процессе формирования его взглядов. Он говорил: «Та часть моего детства никак не сказалась на мне».[184] Друзья детства Киссинджера задавались вопросом, а так ли было на самом деле. Фриц Крамер, немец по национальности, который эмигрировал в Америку и был наставником Киссинджера во время его службы в рядах сухопутных войск США в последние годы Второй мировой войны, говорил: «Киссинджер – волевой человек, но нацисты могли сломать его душу. В годы формирования характера в юности он сталкивался с ужасами, когда мир раскалывается на части, когда его отец, которого он любил, превратился в беспомощную мышь. Это заставило его стремиться к порядку, что привело к жажде признания, даже если это означало стремление понравиться тем, кого он рассматривал как уступающих ему по умственному развитию».[185]

Поселившись в Верхнем Манхэттене, Киссинджер быстро начал совершенствоваться в области американских идиом, связанных с бейсболом, и прогрессировать в обучении, посещая игры на стадионе «Янки», а также отлично занимаясь в школе. Интересно то, что он хотя и стремился быстро ассимилироваться, сохранил явный немецкий акцент, который стал его лингвистической приметой до сего дня. Его брат Уолтер, приехавший в Америку с тем же самым родным языком, научился говорить по-английски без намека на немецкий акцент.

После окончания средней школы высшей ступени имени Джорджа Вашингтона Киссинджер поступил в Нью-йоркский городской колледж, образовательный трамплин, через который многие дети Нью-Йорка, многие евреи перепрыгивали в успешную карьеру в разнообразных сферах. Киссинджер надеялся стать бухгалтером. Этот план был прерван в начале 1943 года, когда его призвали в армию.

Военная служба Киссинджера оставила в его жизни глубокий след.[186] Она свела его с разными людьми и ставила в ситуации, далеко выходящие за рамки того, что с ним случалось до того в Германии или в Нью-Йорке. Его однополчане прибыли из разных уголков Америки с разным жизненным укладом, включая фермерство, промышленное производство и шахтерские сообщества. Армия также давала патриотическое воспитание, которое позволяло родившимся за границей призывникам, немедленно получить гражданство и неоспоримое свидетельство как американского патриота.

К осени 1944 года Киссинджер был на пути в Европу в качестве члена роты «Джи» 335-го пехотного полка. Когда союзнические войска переправились через линию Западного фронта в течение нескольких месяцев после Дня высадки, Киссинджер был переведен в отделение разведки по рекомендации своего друга и армейского наставника Фрица Крамера. Позднее он был направлен в контрразведку, которая могла использовать его свободное владение немецким языком и знание страны после капитуляции Германии.

В 1945 году, всего лишь через шесть лет после отъезда из Германии, Киссинджер вернулся в нее в необычной роли управляющего Крефельда, портового города на Рейне. В итоге он оказался руководителем подразделения контрразведки в Бенсхайме, недалеко от Франкфурта. То было бурное время для молодого сержанта, чья власть над районом была практически неограниченной. Годом позже – и снова при поддержке Крамера – Киссинджер переехал во вновь созданную разведшколу Европейского командования в Обераммергау в Баварских Альпах. В 1947 году в возрасте 24 лет он вернулся в Соединенные Штаты уже гражданским человеком и вскоре был принят в Гарвард, в котором приветствовали возвращающихся ветеранов войны, для продолжения обучения.