Солдаты милосердия

— Вот как ты думаешь?! Жаль. А я знаешь о чем мечтал еще в первую встречу, в вагоне? Тогда с вашим появлением стало шумно и весело. Девчата что-то рассказывали и громко смеялись. А ты сидела молча и поглядывала на капитанов. Я смотрел на тебя и представлял мирную обстановку. Как мы с тобой собираемся на бал. Допустим, новогодний. Представлял тебя в нарядном вечернем платье и в туфельках и непременно в маске. Как мы кружимся в вальсе…

— Товарищ майор, вы, оказывается, фантазер.

— Ничего, Любушка, придет время, дойдем до победы и постараемся осуществить наши фантазии. Ох, и жаль же с тобой расставаться, но мне пора. Вечером снимаемся с места. Дай бог, чтобы мы еще не раз встретились и в полном здравии дошли до победы.

— Да, конечно. Будем надеяться.

— До свидания, товарищ Любаша. До скорой встречи!

— В добрый путь! — повторяю напутствие матери.

Смотрю вслед уходящему, как он твердой военной походкой спешит к своим артиллеристам. И мне стало жаль с ним расставаться. Всего третья встреча у нас. Но с тревогой подумалось, что очень будет досадно, если я его потеряю…

Подошла Шура в сопровождении партнера по танцам. Редко смотрели мы друг на друга со стороны в праздной обстановке. И сейчас я увидела ее будто впервые. Она была такой красивой, разрумянившейся. Форма сидела на ней аккуратно, как на принцессе вечернее платье. Ничего, что эта принцесса была в солдатских сапогах и при погонах старшины.

— Пошли, — взяла меня под руку, — приглашают в зал.

Объявили решение жюри: самодеятельный коллектив госпиталя подполковника Темкина занял второе место среди армейских художественных коллективов.

Нам вручили грамоту и два огромных, красиво оформленных торта. Вот это было торжество! А хор наш с тех пор прозвали темкинским уральским хором.

Но за весельем последовала неприятность. Сменившись с дежурства, я спешила пересечь госпитальный двор, где Темкин распекал за что-то бедного старшину.

— На курорт приехал, что ли, чего людей распустил? Под арест! — указал он в мою сторону.

Я не чувствовала за собой никакой вины и, приняв напускную ярость шефа за шутку, рассмеялась.

— Чему радуешься? Плакать надо!

— В чем дело, товарищ начальник?

— Молчать! Это мне надо задавать вопросы, почему не выполняются мои распоряжения. Трое суток ареста, старшина, и немедленно!

Накричался, отвел душу и ушел.

— Что случилось, товарищ старшина?

Оказалось, что вчера на собрании мне поручено было проверить санитарное состояние жилых помещений личного состава. При необходимости провести санитарную обработку. О выполнении доложить сегодня утром на оперативке.

Я же была на дежурстве и, естественно, не могла присутствовать на собрании. И начальнику об этом никто не доложил.

— Товарищ старшина, объясните ему, что я не виновата.

— Ты же знаешь, что он не захочет сейчас выслушивать никаких объяснений. Я тебе советую отдохнуть. Посажу тебя в твои же палаты, где еще не лежали больные. Вместо часового повешу замок. Правда, там холодно. Но ты собери с кроватей несколько одеял и укройся ими. Насчет еды не беспокойся.

— Да несправедливо это!

— Ну что ты за солдат, если не побываешь под арестом, хотя бы один раз! — уговаривал старшина.

— Безобразие, и вы такой же! — готова была разреветься от обиды.

Но что делать? Может, и верно посидеть? Надо множество написать писем. Никто мешать не будет…

Мы находились в селе Белиловка Житомирской области, куда выехали из Юзефовки. Сюда больных, то есть раненых, поступает немного. Даже не все палаты заполнены. Где больных нет, там не топят и печи. А на дворе февраль. Конечно, неприятно сидеть в холодной комнате. Но сейчас устроюсь…

Раздался стук в окно со стороны огорода. Это пришла Шура. Она потеряла меня. Я же утром должна была вернуться после дежурства. О случившемся рассказал ей старшина.

— Безобразие! — кричит она. — Сейчас пойду к начальнику разбираться. Ты же здесь промерзнешь!

— Что ты, Шурочка. Я уже нагрела место — жарко стало. Не расстраивайся. И к начальнику не ходи. Лучше принеси-ка мне побольше бумаги. В штабе у Клавы попроси.

— Держи вот.

Она подала мне два котелка с горячим обедом и через маленькую форточку протиснула мой полушубок.

— Вот видишь, — говорю ей, — даже лучше, чем на курорте. И обед горячий подан — в столовую не идти за километр. А на губе тоже надо побывать, хотя бы раз в жизни, как посоветовал старшина.

По прибытии в Белиловку с первых же часов мы поняли, что и здесь не так-то спокойно и безопасно. Вражеская артиллерия била из дальнобойных орудий в сторону населенных мест, которые фашисты оставили. Нет-нет да просвистит снаряд и ухнет. К счастью, чаще были недолеты или перелеты, но иногда страдали хаты, были жертвы среди местного населения.

Вот сижу и прислушиваюсь. Опять, наверное, скоро полетит очередной снаряд.

Письма, письма… Сколько бы их ни было, всегда долгожданные. С замиранием сердца развертываешь каждый полученный листочек, словно там заключалась вся наша жизнь.