Солдаты мира

— Не оставляйте меня. Возьмите меня с собой. Я не хочу быть душман. Они убьют меня.

Советские переглянулись, и Али замер, ожидая ответа.

— Хорошо, — произнес офицер, кивком головы стряхивая с бровей, носа, подбородка капли дождя. — Но пока будешь без оружия. И не вздумай шутить! — Он похлопал по автомату.

Али вслед за ними отступил за камни и тут же понял, что бежал он сюда не к своему спасению, а к гибели: горы после небольшой площадки отвесно падали вниз.

Он отпрянул от края пропасти, посмотрел на советских. Офицер спокойно всматривался в сторону банды, солдат набивал патронами магазины. Неужели они верят, что выстоят?

— Сколько их? — спросил офицер.

— Восемнадцать. Теперь восемнадцать.

— Товарищ лейтенант, а может, попробуем все же как-нибудь спуститься? — Солдат тоже подошел к краю пропасти..

И в этот момент прогремели выстрелы. Али успел увидеть, как качнулся над пропастью солдат, и увидел еще то место, где сквозь прилипший к телу китель чиркнула по касательной, разворотив для себя место, пуля, — чуть ниже лопатки. И когда солдат должен был упасть вниз, туда, куда только что смотрел, лейтенант в броско схватил его за ремень. Однако солдат, хоть и замедленно, но все равно кувыркнулся вниз, и лейтенант, цепляясь за землю подбородком, коленями, носками ботинок, тихо съезжал к краю пропасти.

Опять засвистели пули. Али совсем рядом услышал голос Делавархана, и лейтенант, не поднимая подбородка из какой-то выбоины, шепеляво прохрипел:

— Штреляй!

Али кинулся к оставленному лейтенантом автомату, нажал на спусковой крючок и выпустил весь магазин в поднявшихся в рост прямо перед ним трех бандитов. Лихорадочно пересоединил магазин, выбирая новую цель. Однако бандиты затаились.

— Отпускай, лейтенант, — услышал он за спиной и, вспомнив про советских, повернулся к ним. Но тут душманы опять поднялись в атаку, и Али снова упал за камень. И уже сквозь выстрелы слышал:

— Бросай!

— Молчи…

— Зачем вместе?.. Это же не цирк…

Али оторвался от автомата, метнулся к ним. Ухватив лейтенанта, удержал его, а потом помог вытащить солдата.

А Делавархан готовил к броску очередную тройку. Дождь заметно стихал, и потому главарь спешил и нервничал: знал, что из первых же просветов в тучах вынырнут вертолеты.

— Вперед! — поднял он пистолет на очередную тройку.

Мятежники, сгибаясь, словно стараясь сделаться меньше, бросились вперед.

Один из троих бандитов достиг камней, за которыми прятались советские, мгновение что-то высматривал, потом махнул рукой. Мятежники, поглядывая на главаря, медленно, крадучись, готовые в один миг юркнуть, увильнуть от пуль, сужали полукруг. Выстрелов не было…

Сначала Делавархан увидел Али. Пуля попала ему прямо в переносицу, дождь смыл кровь, и во лбу бывшего подчиненного зияла дыра.

«Но нет, ты не революционер, ты это от страха, — успокаивая себя за промашку с Али, пнул его ногой главарь. — Ты был и остался торговцем, ищущим выгоды. И до революции тебе еще далеко. Теперь навсегда, Но то, что ты поднял оружие против меня, — уже плохо».

Делавархан видел, что советские лежали рядом с пропастью, всего в двух шагах от Али.

Главарь медленно подходил к офицеру, всматриваясь в еще совсем мальчишечье лицо с закушенной, видимо, от боли нижней губой.

«Э, да он, похоже, потерял сознание», — с удовлетворением подумал Делавархан и перевел взгляд на сложенные вместе руки. И вдруг отпрянул, увидев меж пальцев рубчатую сетчатку «лимонки».

— Отходи! — крикнул он сгрудившимся на пятачке дошедшим до края пропасти мятежникам.

Но на этот раз их сильнее испугал не крик главаря, а рожденный в грозовом еще небе и мгновенно всеми услышанный стрекот вертолетов. Машины вынырнули через рваные клочья туч прямо над ними, и мятежники, забыв обо всем, бросились за валуны. Делавархан, не целясь, выстрелил в сторону лейтенанта, а потом, понимая, что это глупо и бесполезно, однако не имея сил унять злобу, выпустил всю обойму в вертолеты.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Завтра в Узбекистане сохранится жаркая погода. Ночью возможны грозы…

Из сообщения Гидрометцентра СССР.

Зарифа проснулась среди ночи от раскатов грома. Тени, брошенные молнией в углы комнаты, перестук дождинок по стеклу и подоконнику, несущийся по водосточной трубе поток воды — все это встревожило ее, прогнало сон. Она все же попыталась сомкнуть веки, но стало еще страшнее. Тогда Зарифа тихонько окликнула подругу, у которой она осталась ночевать из-за грозы:

— Шаха…

Очередная молния вновь обнажила комнату, и Шаха, поднявшись на зов подруги, испуганно прикрылась одеялом.

— Иди ко мне, — пережив рокотание грома, попросила Зарифа.

Шаха перебежала к подруге, нырнула под одеяло. Несколько минут девушки, обнявшись, лежали молча на узкой кушетке, прислушиваясь к ночной грозе.

— Зарифа, скажи, почему ты отказала Бахтияру? — тихо спросила Шаха. — Ведь он так любит тебя и предложение делал, я верю, от чистого сердца.

Зарифа сильнее прижалась к подруге, положила голову ей на плечо.

— Потому что я думаю о другом.