Солдаты последней империи (Записки недисциплинированного офицера)

Жена Чиркова «ездила продавать шмотки». За городом она выбрасывала товар и жила с любовником 2-3 дня, он ей деньги давал. Когда его доставали, он огрызался:

– Зато не с казахом же живёт, а с мясником. У меня в семье нет проблем с питанием.

Как-то мы с ним пришли к «Дену». Дверь перевёрнута, Чирков нагнулся чтобы прочитать, не может сообразить 6 или 9. Однако вошли. Лежат две бабы. Похожая на калмычку Ольга курит, спрятаться с сигаретой под одеяло не может.

«Ден» рассказал, что нашёл этих двух бесхозных ночью, когда пошёл купаться, им негде было переночевать? А так как устраиваться на полу никто не хотел, решили спать втроём.

– Ты их трахнул?

– А на кой они мне?

Но бабы были голые и он – тоже. Жара. На одной из них он потом женился (просто она из квартиры не ушла).

– Каждый год женюсь и всё неудачно.

И всех жён устраивал на площадке. Половина столовой таких было, пока не нарвался на сестру лейтенанта Гаврика. Великовозрастная девица сразу же родила ему двойню, через год ещё одного. За два года «Ден» превратился из человека в многодетного отца.

«Боб» Федорец в свободное от службы время любил жениться, с гордостью показывал удостоверение личности офицера, испещрённое печатями ЗАГСов. Объяснял:

– После второго брака это становится приятным делом.

На разводе начфин пытается выяснить:

– Федорец, ты скольким алименты платишь?

«Боб» багровеет:

– Двум… одной, нет, трём… наверное.

– Хуй ты угадал. Четвёртая прислала исполнительный лист.

Все:

– Га-га-га!

«Боб» (начинает подсчитывать):

– Сколько же я теперь буду получать?

Начфин:

– Успокойся, больше, чем тридцать три процента не высчитают.

«Боб» остаётся счастливым тем, что его многочисленным жёнам мало что достанется. Начальник политотдела на полном серьёзе допытывался:

– Вы когда остановитесь? Вы что не можете выбрать себе женщину?

– Не могу, всё такие стервы попадаются.

Начальник политотдела сам жил с очередной «стервой», поэтому ему сочувствовал. Наконец «Боб» нарвался на одну даму из Днепропетровской экспедиции и стал примерным семьянином. Она его быстро уволила из ВС СССР и отвезла на историческую родину, где он и поныне батрачит на приусадебном участке.

«Руслан и Людмила»

В центре города, возле парка, стояла загаженная будка керосиновой лавки с проржавевшей вывеской «ГУТ МО» – памятник прошедших времён.

При сравнительном товарном изобилии, в Ленинске, как и везде, распределение происходило по блату. Грели руки на дефицитных тогда товарах: коврах, хрустале, машинах. При Андропове начальник политотдела генерал Паршиков едва не угодил в тюрьму из-за торговли коврами. Товары приходили из Москвы и транзитом отправлялись в Ташкент и Алма-Ату. Судя по размаху поставок ковров в Ташкент, узбекские ковры скорее всего были мифом. Паршикова спасла смерть, со страху помре. Генерала Сергунина, начальника полигона, выгнали из армии за торговлю автомобилями – самый крупный бизнес на полигоне.

Дальше распределение шло по площадкам под чутким руководством начальников управлений, начальников политотделов и командиров частей. На этом этапе распределяли уже не масштабно, а по индивидуальному плану – кто сколько урвёт. Ещё ниже остатки бросали в военторговские магазины – на откуп завмагам. Одно из ведущих мест в системе распределения занимал универмаг «Руслан и Людмила».

На полках стояли чёботы, висели хустки. Всё остальное шло из-под прилавка. Весь магазин был увешан синтетическими шубами и вьетнамскими джинсами, благо они дешёвые – покупали детям, как одноразовые. Хотя в магазине имелась сигнализация, ей не доверяли и одновременно держали сторожа. Он сидел в будке под лестницей. Как-то ночью сторож проснулся от дикого храпа. Пошёл посмотреть: в углу, на шубах спал майор Коробко. Поскольку он ничего из госимущества не украл, а сказать, где живёт не смог, милиция завезла его в комендатуру. Благо, нашли майора в зале, если бы в подсобке – все недостачи были бы на нём.

Жена майора Гумена работала в «Руслане и Людмиле» завмагом; связалась с прапорщиком. У того одна ценность – член до колен. Совокуплялись они в гараже на топчане. Как-то прапорщику захотелось добавить, он её для безопасности запер и отправился за вином. По дороге встретил друганов, те завели его в общагу, где прапорщик и отрубился. Часам к пяти проснулся, лап-лап – окна, стены не железные – не гараж. До него дошло, помчался назад скачками. Открывает двери:

– Галя, извини…

Она его молотком в переносицу. Глаз – из орбиты и вытек. Оказалось, она прождала часов до одиннадцати, а любимого всё нет. Хорошо, в гараже электрическое освещение. Включила дрель, и в злобе, не спеша, через каждые пять сантиметров просверлила капот, багажник, всё испортила , разбила окна. Потом взялась за крышу гаража. Услышала, как кто-то возится с замком – схватила молоток и притаилась. По поводу случившегося прапорщик написал: «Шёл и упал». Его комиссовали.

После этого Гумен перестал быть уважаемым человеком – уже не его жена работала завмагом в «Руслане и Людмиле». Раньше достать дублёнку с доплатой решалось через Ивана, на чём он неплохо имел. Даже представлялся: