Солдаты последней империи (Записки недисциплинированного офицера)

Объявили розыск, естественно никого не нашли, дома он так и не объявился. Родители подали заявление в милицию, военная прокуратура была вынуждена вести следствие из-за того, что родители очень уж плотно насели. «Да не мог он дезертировать за полгода до дембеля». Следствие велось два года, из Москвы приходили стандартные ответы: «Внимательно осмотрите место происшествия». Какой-то спец понял: тело в пустыне за шесть часов далеко не унесешь, да и казахи нашли бы за периметром. В состоянии аффекта человек долго не будет шататься с трупом на горбу. Несмотря на это, место происшествия все равно не осматривали. Как оно водится в армии, пошлют какого-нибудь Гену Арбузова, он выйдет, покурит, залезет на «карпом», окинет пустыню орлиным взором и ляжет на матрас загорать дальше. Депеши приходили из Москвы раза три в год, пока, наконец, не явился следователь по особо важным делам. Он бы вряд ли приехал, но заодно надо было расследовать хищение двух пистолетов. «Пинкертон» обошел вокруг поста:

– Копайте здесь.

Действительно, на этом месте трава выглядела как-то погуще и позеленее. Солдаты кинулись отрывать лопаты с пожарного щита, те, как и топоры, были прибиты гвоздями, чтобы солдаты не воспользовались. (Некоторые начальники шли ещё дальше: находили умельцев, умудрявшихся рисовать пожарный инвентарь с пугающим правдоподобием.) Как бы там ни было, но копали недолго, на глубине одного штыка нашли мумию. Сверху в целлофановом пакете лежали и документы. Убийца за прошедшие годы успел жениться. Когда за ним пришла милиция – сразу все понял и заорал :

– Я не хотел!!!

А не приедь «Пинкертон»?

«Яйцеголовые»

Военный институт им. Можайского, в просторечии «Можайка», гнал сплошной брак и славился количеством «тронутых». Они даже и не скрывали:

– Я, когда учился, зимой голым на льдине плавал.

Если бы я курсантом в Ростове залез на льдину, даже в шинели, меня бы в клетке показывали, а им всё сходило с рук. Это настораживало, да что там – пугало. По этой причине заведение даже понизили в статусе из военного училища до военного института, что в то время было неслыханным. Если в обычных военных училищах на протяжении всего курса учебы добросовестно изучали один ракетный комплекс, и следует признать, знали его досконально, то в «Можайке», под предлогом того, что вся аппаратура командно-измерительных комплексов штучной сборки, обучали чему-то абстрактному, вроде физики или кибернетики. Появлялась такая публика в войсках с бранными словами «ЭВМ», «алгоритм»… И это в то время, когда сам начфин, основной математик в полку, гордился тем, что никогда на калькуляторе не считал, а только на счётах или в столбик. ЭВМ, которую показывали нам в училище, размещалась в двух комнатах. Ожидали два часа: машина свистела, лампочки мигали, наконец, на выходе появилась перфолента с изображением Эйнштейна. Казалось бы, умнейшая машина, а выключить было нельзя – стиралась память.

Разделение между «яйцеголовыми» и нормальными офицерами начиналось уже в мотовозе. Те ездили в отдельном вагоне, не пили, норовили книжки читать, в то время как наших, бывало, вытаскивали из мотовоза готовыми. Офицеров из вычислительного центра даже собаки кусали. Ясно, что их неудовлетворенность жизнью принимала самые причудливые формы. В стремлении уволиться из армии и уехать с космодрома они доходили до всякого.

Андрей Куршев сломал совершенно секретный замок, решил усовершенствовать аппаратуру пуска, по счастливой случайности её не сжёг. Начальник штаба плакал, поставили Куршева помощником начальника БПК, под начало прапорщика. Там он пристрастился воровать лампы из телевизоров, где бы ни появлялся – все за ним следили. Холодильник оклеил чёрной плёнкой, поставил в шкаф. Замполит пришел проверять быт. Увидел черный холодильник в шкафу для одежды и сдали Андрюшу в ПСО (психо-санитарное отделение), чего он так и добивался. Из ПСО был один путь – на гражданку, да ещё со снятием с воинского учета. Куршев заделался телемастером в ателье.

Другой «питерец» заступил помощником дежурного по части, додумались дать ему пистолет. Учинил стрельбу в штабе: нарисовал на доске портреты командира и замов и открыл огонь. Тоже списали через «дурку»… Начальник тыла радовался:

– А в меня не попал!

Старший лейтенант Агапов, женоподобный инженер расчета пуска, на б/д свитера вязал (хотя кому, вроде не замужем)…

Кочетов, когда подошла «развозка», чтобы занять место, оттолкнул командира полка. Командир сделал тому резонное замечание:

– Выйдите, товарищ старший лейтенант.

– Га-га-га, что я, дурак?!

– Сидите, товарищ старший лейтенант.

Тоже в Москву уехал, сейчас генерал российской армии.