Солдаты последней империи (Записки недисциплинированного офицера)

Ввиду постоянной практики, мои способности развились чрезвычайно. Вы бы смогли связать логически дырку в казенном одеяле и пропажу собак «для охраны объекта»? А я смог. Приметил: как замполит появится в отделе — так и дырка в одеяле. Собак тоже раньше не то, что не ввозили, наоборот, стреляли, чтобы не кормить. При этом все молчат, как партизаны. Запустил стукачей:

— А ну, показывай.

Солдат полез на вышку, раскачка метров восемь, отпустил ремень, цепляется им с перекладины на перекладину. Наверху вытащил из вещмешка собаку, привязанную к самодельному парашюту из одеяла (вот откуда дырка!) и сбросил вниз. Некоторых относило ветром метров на двести. А этой — ничего. Только с третьего раза ногу сломала, сразу под нож. Разбившихся и ели.

Но случались и действительно таинственные случаи. Раз солдаты принесли из солончаков насквозь изъеденный солью автомат Калашникова. Предпринятое расследование никаких результатов не принесло.

Начвещ

На складе хранилась парадная фуражка генерала армии, обшитая лавровым листом. Списать её не было никакой возможности, она переходила от одного поколения начвещей к другому, как символ могущества этого племени. Прапорщик ходил в ней по складу и дурковал. Он мог себе такое позволить. Основной функцией начвеща было вовремя узнать в кадрах, что командиру полка присвоили полковника. Из Москвы номер приказа сообщали по телефону. С момента подписания приказа до поступления выписки фельдсвязью в полк проходило три дня. Эту фору надлежало использовать для решения вопроса. Папахи хранились в отдельных коробках. Но на полковом складе они были уже лежалые, с пожелтевшим верхом, побитые молью. Такую папаху брали со склада и меняли в военторге на новую с довеском. Бабам в магазине все равно: лежалые папахи прапорщики охотно покупали на воротники. Стоила она всего ничего — 60 рублей. У прапорщиков считалось верхом шика пошить себе после увольнения пальто из шинельного сукна с каракулевым воротником, папахи как раз на него хватало. Жена одного имела даже шубу из папах. Муж, прапорщик пятого разряда, занимал ничтожнейшую должность в системе армейских складов.

Папах бралось несколько, на выбор. Следовало знать обхват командирской головы, чтобы папаха не сидела, как на казачке. Большую можно было подтянуть ремешком, и не дай Бог, чтобы лезла. Самое главное в папахе — чтобы окраска меха была семметричной, пятнышки должны быть разбросаны красиво. Но были и приверженцы иной моды: Бобровский предпочитал тёмную.

Следует сказать, что с момента назначения, командир полка шапку-ушанку из цигейки носить брезговал. От них в Казахстане стоял кислый овчинный запах. Даже в лютейший мороз появлялся на разводе в фуражке.

Захаров, горький забулдыга, при назначении, прямо на разводе торжественно заявил:

— Я сюда пришел за папахой, если нужно, я её из унитаза достану и надену.

И вот накануне выхода на развод в новом звании, когда командир полка уже готов и звездочки начищены, влетает начвещ Спирин («Спиридон»), открывает дверь ногой, так как руки заняты и знает, что за это отьёбан не будет. (По ритуалу так открывать дверь можно было лишь крупно угодив командиру, выполнив приказ точно в срок и без лишних затрат.) Входит и торжественно кладет коробки на командирский стол. (Бросать их ни в коем случае нельзя.)

— Товарищ полковник, вот, на выбор.

Командир, слегка смутившись, говорит Спирину:

— Ну ты, как всегда невовремя, пятнадцать минут до развода.

Замы начинают подобострастно требовать примерить.

Командир великодушно соглашается:

— Ну ладно.

Подходит к зеркалу, по очереди примеряет, выбирает лучшую. Наконец уходит. Спирин, как и всякая тыловая сволочь, хочет иметь от этого хоть какую-то выгоду. Забирает папаху и ретируется, но не на развод, а к себе в кабинет. Из окна выглядывает, как там народ хуеет.

Командир дефилирует вдоль строя, вместе с ним по строю движется неровный гул: «у-у-у». Командиру — как медом по сердцу. И развод не затянется, командир посчитает нескромным долго кружиться в первый день в новой папахе. Разгильдяи знают — никто взыскан не будет. Самые ушлые по-за насыпью линяют на мотовоз, даже если поймают.

— Товарищ полковник, мы обмывали Вашу папаху.

Рука не поднимется.

Последним папаху получил Кизуб, какую дали; к концу СССР шли любые. А Зихаров уже покупал за свои, поношенную.

Сам начвещ должен ходить оборванным, чтобы одним своим видом показывать: на складе ничего нет и быть не может. Чтобы и спросить было стыдно:

— Ты получал что-нибудь весеннее?

«Получить» в прямом смысле слова ничего нельзя, только выбить, вырвать, выменять. Помню, ещё будучи лейтенантом, пошел получать бушлат и ватные брюки (в шинели неудобно в машине ездить). Пришел, сидит кнур — прапорщик Хорошунов (я потом с его сестрой сожительствовал, она думала, что я холост). Прошу бушлат — не дает, сука:

— А нету у меня.

Я вышел, кипя злобой, и тут меня осенило: а если ему на морозе в замок наплевать? Поручил это дело каптёру Жихареву.

— Каждый вечер плюй в замок.

Жихареву было все-равно куда плевать, докладывал с ухмылкой:

— Я полный замок наплевал.