Большинство пилотов Люфтваффе были ментально не в состоянии составить себе наполовину объективный образ войны. Удивляет прежде всего то, что их чрезвычайно кровопролитная борьба против Великобритании, будь то во Франции или в Средиземноморье, не становилась заметно негативнее. Правда, те, кто задумывался, кто был готов из доступной им информации делать вы-воды, действительно смотрели на вещи иногда с подкупающей ясностью. Так, например, подполковник Вильфрид фон Мюллер Ринцбург, 38-летний офицер Люфтваффе из Вены: «Без чуда войны уже не выиграть. В это могут верить только пара полных идиотов. Это вопрос нескольких месяцев, и нам конец. Весной мы будем воевать на четырех фронтах, и там для нас не будет никакой надежды. Война для нас проиграна» [535].
Моряки во время между Сталинградом и высадкой союзников в Нормандии говорили еще более скептически и пессимистически о войне, чем солдаты из Люфтваффе и сухопутных войск. В их социальном близком окружении с весны 1943 года практически не было никаких успехов. Поворот в битве за Атлантику в мае 1943 года был окончательным и прежде всего тотальным. Военно-морской флот с военной точки зрения почти потерял значение, со-ответственно, пессимистическим был и взгляд на будущее: «Все это плавание на подводных лодках теперь — все больше самоубийство. Плавания вообще больше нет. Лучше всего затопить подводную лодку сразу в порту», — считал 21-летний матрос Хорст Миньё с подводной лодки U-73227 ноября 1943 года [536], и в этом он был не одинок. «Прежний дух подводников исчез, остались только ужас и страх [537], - добавлял его товарищ по подводной лодке 19-летний Фриц Швеннингер, — то, что сейчас происходит с подводным флотом, можно сравнить разве что со Сталинградом» [538]. Два матроса, счастливо переживших гибель линкора «Шарнхорст», задавались вопросом, учитывая катастрофическое военное положение, что будет дальше.
ВАЛЛЕК: Шансы на победу 100 к 1 против нас. Мы воюем против трех самых могущественных народов на Земле.
ШАФФРАТ: Было безумием начинать войну. И как они еще теперь хотят выиграть, я вообще не понимаю. Но у нас много таких, кто не может думать и не видят этого. Совершенно определенно, что вторжение произойдет еще в этом году, и тогда они пойдут маршем прямо в Германию [539].
Главнокомандующий военно-морским флотом Карл Дёниц всеми средствами пытался бороться с пессимизмом и скепсисом. Так, в своем приказе против «критиканства и брюзжания» в сентябре 1943 года он потребовал положить конец «черному видению». Впредь требовалось только «бороться, работать и молчать» [540]. Йозефу Геббельсу понравилась эта война на моральном фронте. Довольный, он записал в своем дневнике, что Дёницу на основе «железной твердости», кажется, удается повернуть войну на море к лучшему и преодолеть кризис. Он покончил со старым износившимся офицерским корпусом, преодолел «раздражающую разочарованность ходом войны» и предложил но-вые идеи для дальнейшего ведения подводной войны.
Однако все энергичные призывы и вдохновляющие речи командования отскакивали от мощного воздействия собственного опыта. Все больше военных моряков задумывались о поражении Германии, осенью 1943 года — около 45, как это показал опрос в британских специальных лагерях для военно-пленных [541].
Рафаэль Заговец несколько лет назад ссылался на похожий результат опроса солдат сухопутных войск, проведенный в апреле 1943 года. Для союзников он дал неожиданный результат, заключавшийся в том, что у этих солдат почти нет сознания победы и веры в собственное дело. Большинству из них «всё надоело», и большинство из них не проявляло интереса к высоким вопросам [542]. То, что они, несмотря на это, еще продолжали воевать, американцы тогда едва ли могли объяснить.
Конечно, не каждый солдат с сомнением смотрел на свое будущее. После стабилизации фронтов в конце 1943 года, очевидно, снова укрепился мораль-ный дух и уверенность. Нацистское руководство и командование Вермахта пытались внести в это свою лепту. Создание структуры «офицеров национал-социалистического руководства» 22 декабря 1943 года было следствием этого. Солдат необходимо, считал Гитлер, с помощью этих «духовных военных вождей» заставить поверить в победу, даже если они не знают, как ее добиться [543]. Успешность этого мероприятия оценить уже не представляется возможным, большой она быть не могла. Хотя в протоколах подслушивания военно-служащих Люфтваффе и Кригсмарине то и дело появляются фразы, связанные с пропагандистскими лозунгами, которые солдаты с готовностью интегрировали в свой образ мысли, изменения тенденции не было.
Последний год войны
Начало вторжения повсеместно рассматривается как освобождение от невыносимого напряжения и давящей неизвестности (…) Известие о начале вторжения местами воспринималось с большим воодушевлением.
Донесение СД от 8.6.1944 [544]