Соленая Падь

- Ладно... - кивнул Брусенков. - И даже вовсе не худо! У меня только есть мысль... Отказать ей нельзя... Прежде как мы явимся на Сузунцевскую заимку, мы встретимся с товарищем Мещеряковым. Поговорим. Вдвоем. Мы оба партийцы. Он даже раньше меня вступил, еще на фронте, еще за два месяца до Октябрьского переворота. Мы имеем полное право и необходимость между собой выясниться. А уже с остальным неразрешенным вопросом прибудем на заимку. Я его и привезу, Мещерякова.

Спустя некоторое время вдоль озера, нижней улицей Соленой Пади, ехали в главный штаб Коломиец, Толя Стрельников, Тася Черненко, Брусенков. Довгаль отправился в другую сторону - на позиции.

Ехали в тарантасе, на козлах сидели Коломиец и Толя, Толя и правил единственной рукой, а Коломиец то и дело падал плечом на безрукое Толино плечо.

Пестрая кобыла шлепала разбитыми копытами по густой уличной пыли.

Брусенков кланялся прохожим, приподнимая картуз с треснувшим надвое козырьком.

На тарантас смотрели и с огородов, через немудрые жердяные прясла, на огородах нынче было много женщин и ребятишек. Шла уборка разного овоща, а кое-где уже копали картошку.

Соленая Падь и овощами и картофелем была известна далеко вокруг в Понизовской степи. Существовал даже сорт картофеля "солянка". Хорошо шел по супескам, долго хранился в ямах и подпольях без порчи. И урожай давал, особенно если не случалось чрезмерной засухи.

"Солянку" эту - чуть желтоватую, круглую и пахучую - нынче копали, подсушивали на солнышке и ведрами, кулями и попросту, волоча рядно по земле, стаскивали в ямы.

В улицу несло картофельным, луковичным, укропным, огуречным духом, дорожная пыль была пропитана им, как рассолом, будто совсем недавно падал рассольный дождь, после - высох, а дорога осталась пропитанной им на многие годы.

- А я, - сказал Брусенков Тасе, - я и пашню свою нынче не сеял, и огород как посадил - не зашел ни разу глянуть... Взошло ли, нет ли - не знаю.

Тася спросила:

- Товарищ начальник главного штаба, о чем же вы надеетесь договориться с товарищем Мещеряковым?

- ...баба там пласталась нынче, на огороде, а мне - носу сунуть недосуг было.

Тася стала смотреть вокруг... Вплотную к озеру подступали огороды, на гладкой воде, расцвеченной солнцем и тенями облаков, вдруг вспыхивали яркие огоньки, тут же и потухали.

- Эй, Толя! - окликнул Брусенков Стрельникова. - Поезжай, слышь, свиньим проулком, а после - мимо избы моей. Хочу глянуть...

Толя, не оглядываясь, кивнул затылком назад. Коломиец резко повернулся на козлах, уставился на Брусенкова красноватыми глазками:

- А? В чем дело-то, товарищ Брусенков?

- Говорю: езжайте лево...

- А-а-а...

Спустя еще немного свернули в узкий переулок между плетнями, и в самом деле весь взрытый свиньями, тарантас сразу же едва не застрял в глубокой рытвине. Коломиец стал хвататься за пустой Толин рукав, Тася крепко взялась за борт плетеного коробка, Брусенков, глядя на свиней, неохотно уступивших дорогу, сказал:

- Задави, Толя, одну, язвило бы ее...

Толя опять кивнул затылком, после коротко обернулся вполоборота, сдвинув белую, выцветшую бровь на самый глаз:

- Однако объехать надо было свинячий этот буерак...

Он весь был напряжен, Толя, - управляя одной рукой, строгий был, как будто соображал что-то.

Коломиец же, вывернув шею и взмахивая на толчках руками, почему-то вдруг начал объяснять Брусенкову:

- Сколь себя помню - это место без свиньев не бывало. Ей-богу! Строились здесь и огораживались изо всей силы - и все ничего против ихнего рыла. Клад, чо ли, чуют, проклятые? Жители окружные страдают: без хорошего кобеля-охранщика огород невозможно держать. В прошлом годе кобель один, видать, озлился - трех задушил, а они его... Такая была свара... И то сказать - с нашими, соленопадскими, кобелями навряд ли кто сравняется. Злее не найдется. Наши кобели - они же еще от самого первого жителя пошли, от Силантия. От дяди мещеряковского. У их, видать, порода! - Коломиец и еще продолжал бы рассказывать и размахивать руками, но тут вскоре показалась ограда Брусенкова, и он замолчал, обернулся лицом вперед.

Тася и раньше видела брусенковский двор, всегда он выглядел странно и неуютно, а нынче она удивилась еще больше...

Ворота были построены огромные и высокие, такие же, как на бывшей кузодеевской усадьбе, рядом с ними ютилась крохотная избушка. Во дворе снова возвышался амбар кондового дерева, но недостроенный, с одной стеной, зашитой горбылями, потом виднелся хлевушек из плетня, когда-то обмазанный глиной, а теперь лишь покрытый кое-где землистыми пятнами, и уже в огороде стояла добротная, с кирпичной трубой, с двумя застекленными оконцами баня...

Посреди ограды - ржавое, с несколькими обугленными бревнами пепелище; огород большой, почти весь покрытый пыльно-серой полынью, притоптанной к почве и тоже - с частыми пятнами бывших кострищ.

Было известно, что один из карательных отрядов хотел сжечь ограду Брусенкова, солдаты подпалили постройку, но пошел дождь, затушил огонь, а каратели вскоре бежали, не успев кончить дела.