Соленый ветер

На мгновение Уэстри заволновался, но потом покачал головой:

– Нет. Тогда картины бы уже там не было.

– Но у меня плохое предчувствие. Невыносимо думать, что ее тоже украдут. Ее надо передать в музей, в галерею, где все будут любоваться ею.

– И мы обязательно ее туда доставим. Как только минует опасность. Обещаю. Я принесу ее.

– Обещаешь?

– Да. – Он чмокнул меня в нос.

Я повернулась к казармам.

– Будь осторожен.

– Ты тоже.

* * *

– Вот ты где! – прошептала сестра Гильдебрандт. Даже шепот в ее устах походил на крик. – Мне некогда выслушивать твои объяснения и отчитывать тебя, скажу только одно – ты последняя, кто спускается в убежище. Японцы на подходе. Полковник приказал женщинам спрятаться. Надо торопиться.

С колотящимся сердцем я последовала за сестрой Гильдебрандт вниз по ступенькам. Я потрогала место на платье, куда обычно прикрепляла булавку с розой, ту, что Китти подарила мне еще в Сиэтле, но не обнаружила ее. Она пропала, хотя еще утром была на месте. Я резко остановилась.

– Чего ты ждешь? – выпалила сестра Гильдебрандт.

Я растерянно посмотрела на ступеньки и обернулась.

– Просто кое-что потеряла, – пробормотала я. – Кое-что важное.

– А жизнь для тебя важна?

Я вяло кивнула.

– Тогда пойдем. Нам нужно в подвал.

Как я могла потерять булавку? Я представила, как она лежит на пляже, в песке, и волна уносит ее в океан. Меня передернуло при мыслях о Китти. Это знак: дружбе пришел конец?

Мы с сестрой Гильдебрандт спустились вниз, она заперла дверь, подняла коврик и открыла люк в полу.

– Ты первая, – указала она на темную дыру.

Я разглядела лестницу, ведущую в полумрак, где мерцало несколько фонарей. Добравшись до пола, я увидела Лиз, Стеллу и нескольких других девушек.

– Китти? – позвала я. – Ты здесь?

Никто не ответил. Я взволнованно повернулась к сестре Гильдебрандт.

– Там, – сказала она, указав на одинокий огонек в дальнем правом углу.

– Китти.

Я направилась к ней и, наконец, смогла разглядеть маленькое, испуганное лицо и растрепанные кудри. Китти с потерянным видом прижималась к стене.

– Я волновалась, что тебя нет, – всхлипнула она, утирая слезы.

Я села рядом и взяла ее за руку:

– Я здесь.

* * *

Никто не знал, что творится наверху. Часа через два, около полуночи, сестра Гильдебрандт велела Стелле помочь раздать провизию – воду и консервированные бобы. Хватит на несколько дней, даже недель. Я подумала о перспективе жизни в темноте и питании консервами, и меня передернуло.

– Держи. – Стелла протянула мне флягу. Я сделала большой глоток и с трудом проглотила воду. Привкус ржавчины.

Вдруг наверху раздались шаги. Мы все окаменели.

– Сестры, – прошептала сестра Гильдебрандт, потянувшись к висящей на стене винтовке, – выключите свет.

Мы подчинились и слушали в темноте, как шаги становятся все громче, все ближе. Послышался глухой стук, крышка люка со скрипом поднялась. Я сильнее сжала руку Китти. Господи. Японцы здесь.

Но вместо чужого языка послышался знакомый голос:

– Сестры, все чисто. Корабль повернул на запад. Можете выходить.

Все радостно закричали – все, кроме Китти, она просто молча таращилась в пространство.

– Пойдем, милая, – сказала я. – Все закончилось. Можем идти.

Подруга выглядела изумленной, словно я разбудила ее ото сна. Когда она включила фонарь, я увидела в глазах знакомый туман. Отстраненность.

– Конечно, – ответила она, встала и направилась к выходу.

* * *

– Не верится, что мы уезжаем уже завтра, – на следующее утро радовалась в столовой Лиз.

Завтра. Этого дня я боялась с того момента, как влюбилась в Уэстри. Прощание с островом означало конец нашего мира и начало нового – как я опасалась, гораздо более страшного.

– Мужчины выдвигаются утром, – добавила Стелла. Ей тоже не нравилось, что Уилл продолжит службу в Европе. – Я подумала, что, отправляясь служить в Европу, я буду к нему ближе. Если…

Я покачала головой. Война уже сказалась на Стелле – девушка ужасно похудела. Ей нужно домой, и для нее это более необходимо, чем для многих из нас.

– Этим ты его не защитишь, – возразила я. – Езжай домой, жди его там.

Она кивнула.

– Ты веришь Китти? Говорят, она собирается во Францию, в самое пекло. Присоединяется к группе, отправленной в Нормандию.

У меня загорелись щеки. Во Францию? Почему она не рассказала мне? Думает, мне все равно?

– Вот, легка на помине, – кивнула на входную дверь Стелла.

В столовой появилась Китти. Она улыбалась, ее щеки, как и прежде, приобрели изумительный розовый оттенок. Она подошла к нам, и я увидела в ее руке букет из желтого гибискуса.

– Доброе утро, девушки, – поздоровалась она. – Как завтрак?

Я почувствовала на себе пристальный взгляд Стеллы.

– Отлично, – отозвалась Лиз, не замечая повисшего в воздухе напряжения, – если ты любишь резиновые яйца.

Китти хмыкнула и положила на стол цветы, перевязанные белой лентой.

– Красивые, правда? – Она с восхищением залюбовалась ярко-желтыми лепестками на бежевой скатерти. Я, разумеется, сразу узнала эти цветы – они росли рядом с бунгало.

– Так-так, – сказала Стелла. – Похоже, у кого-то появился поклонник.

– Ой, Стелла, – игриво смутилась Китти.