Соленый ветер

Прежде чем отправиться в спальню, я еще раз оглядела гостиную. Мэри неподвижно сидела на диване, опустив руки на колени и глядя на Сену и сияние освобожденного Парижа.

Я почувствовала – здесь, в этих стенах, что-то произошло. Что-то трагическое.

* * *

Вдали показался Американский госпиталь, и я сжала руку Мэри, глядя на огромный фасад. Солнечная погода не смягчила вид сурового здания.

Я повернулась к Мэри:

– Почему оно такое…

– Враждебное?

– Да.

– До освобождения здесь творились страшные вещи.

Мэри рассказала, что двенадцатиэтажное здание, некогда больница Бьежон, самая большая в Париже, было захвачено нацистами. После освобождения генерал-майор Пол Хоули, хирург, очистил здание от оборудования, которое нацисты использовали для жестоких экспериментов над людьми, в основном – поляками и евреями. Теперь на верхнем этаже нарисовали красный крест, но мне показалось, он скорее походил на бомбардировщик.

Мэри указала на одно из окон:

– Видишь, вон там? Открытое окно на седьмом этаже?

Я кивнула.

– Я нашла там полячку с ребенком, они умерли от голода. Нацисты проводили над ними эксперимент. Наблюдали через окно и все записывали. Я читала бумаги. Она умерла через девять дней. Ребенок – через одиннадцать.

Меня передернуло.

– Но ужас закончился, – гордо продолжила Мэри. – Генерал Хоули преобразил это место. За последние две недели поступило около тысячи человек, и будут еще.

Я не могла оторвать взгляд от седьмого этажа.

– Анна?

– Да? – слабо отозвалась я.

– Ты готова?

– Надеюсь.

Мы поднялись по ступенькам и зашли внутрь. В густом, тяжелом воздухе повис мрак. Зло, творившееся здесь, не могло исчезнуть бесследно. Можно оттереть стены, отмыть полы, но ощущение зла по-прежнему витало в воздухе.

Мэри нажала кнопку девятого этажа, лифт поехал вверх. Первый, второй этаж. Мои мысли замелькали вместе со световым табло. Он в сознании, узнает меня? Третий этаж. Он меня еще любит? Четвертый. Что нас ждет?

– Ах, Мэри, – я вцепилась в руку подруги, – мне так страшно…

Она не стала меня утешать или успокаивать:

– Ты правильно сделала, что приехала. Подведешь итог, не важно, какой.

Я вздохнула.

– Ты общалась с Китти?

На мгновение Мэри смутилась, и я поняла, что до нее дошли отголоски истории наших отношений на острове.

– Насчет этого, – нервно начала она, – я должна тебе кое-что сказать. После того как я позвонила…

Вдруг лифт остановился на пятом этаже, и в кабину зашли врач с двумя медсестрами, прервав наш разговор.

Мы вышли на девятом, и я невольно ахнула. На койках лежало около трехсот раненых солдат, укрытых темно-зелеными шерстяными одеялами.

– На этом этаже много тяжелых пациентов, – объяснила Мэри.

Сердце бешено заколотилось в груди.

– Где он? – лихорадочно озираясь, спросила я. – Мэри, отведи меня.

К нам подошла медсестра моего возраста и кивнула Мэри:

– Я думала, сегодня у тебя выходной.

– Да, – ответила Мэри, – я здесь ради подруги. Она хочет повидать мистера Грина.

Сестра посмотрела на меня и снова на Мэри:

– Уэстри Грина?

Звук его имени в устах другой женщины заставил меня содрогнуться.

– Да. Уэстри Грина.

Медсестра повернулась ко мне. Ее глаза сузились:

– А вы?

– Анна. Анна Келлоуэй.

– Ну, – она многозначительно посмотрела на Мэри, потом со вздохом обернулась на койки с солдатами, – не уверена, что… Но я посмотрю.

Когда она ушла, я повернулась к Мэри:

– Не понимаю. Почему она ведет себя так странно?

Мэри окинула взглядом помещение, явно избегая смотреть мне в глаза.

– Мэри, – взмолилась я, – что случилось?

– Давай присядем, – сказала она и подвела меня к ближайшей скамейке. Над головой стучали часы, и каждая секунда была словно пытка.

– Когда я звонила, то знала еще не обо всем. Я не знала, что Уэстри…

Мы подняли взгляд, услышав приближающиеся шаги. Я с изумлением узнала знакомое лицо.

– Китти! – воскликнула я, вскакивая на ноги. Несмотря на прошлое, я была готова заключить в объятия старую подругу, подарить ей любовь и прощение. Но мгновенно остановилась, встретившись с Китти взглядом – она смотрела на меня как на чужого человека.

– Привет, – сухо поздоровалась она.

Мэри поднялась и встала рядом со мной.

– Китти, Анна проделала долгий путь, чтобы увидеться с Уэстри. Надеюсь, мы сможем ее к нему отвести.

Китти нахмурилась:

– Боюсь, это невозможно.

Я покачала головой и часто заморгала – глаза защипало от слез.

– Почему, Китти? – воскликнула я. – Он тяжело ранен? Без сознания?

Китти посмотрела на помолвочное кольцо, и я пожалела, что не сняла его. Пришла сестра, которая здоровалась с Мэри, и в знак поддержки встала рядом с Китти. Что они от меня скрывают?

– Китти, – взмолилась я, – что случилось?

– Прости, Анна, – холодно ответила она, – боюсь, Уэстри не хочет тебя видеть.

Предметы вокруг потеряли очертания, я вцепилась в руку Мэри. Боже мой. Я проделала долгий путь из Сиэтла, стою в нескольких футах от него, и он не хочет меня видеть?

– Не понимаю, – запнулась я, чувствуя, как к желудку подкатывает тошнота, – я только хотела…

Китти сложила ладони и повернулась к пациентам.

– Мне очень жаль, Анна, – бросила она, уходя. – Всего хорошего.