Сольфеджио любви

В голове заурчало, сердце в долю секунды набрало запредельные обороты. Ему стало неловко, стыдно, однако очень хотелось повторить чувственный манёвр.

Артур сдержался, начал застёгивать кофточку. Танюша пристально, в упор, смотрела ему в глаза.  Её взор медленно заволакивали слёзы.

Дальнейшее происходило безмолвно. Артур помог Танечке подняться, отряхнул, застегнул пальто. Захотелось немедленно проверить, что девочка думает по поводу случившегося происшествия.

Он протянул руки к её лицу, раскрыл готовые к поцелую губы. Танечка мягко, с каменной мимикой на лице, отстранила его, повернулась и пошла прочь.

Артур догнал, пытался заглянуть в глаза. Теперь ему не была безразлична эта девочка. Вирус необъяснимо прекрасного чувства уже проник вглубь его воспалённого эмоциями мозга.

Реакции от Танечки не последовало. Она шла с опущенными плечами, едва передвигала ноги. Так они и расстались, не прощаясь.

Артур долго ходил под окнами, заглядывая в то, где обитала она, надеялся, что выглянет и помашет рукой. Для него это стало бы индульгенцией, отпущением невольного греха.

Увы. В Танюшином окне так и не загорелся свет, не шелохнулась занавеска.

Уснуть в эту ночь Артур так и не смог. Вдобавок вернулось опьянение, иссушающее вместе с сердцем весь организм.

Он валялся поверх покрывала прямо в одежде, то и дело подходил к окну, направляя взор в ту сторону, где жила Таня.

Мысли и чувства путались, разрывая в клочья то, что ещё не успело начаться.

Как же глупо он поступил. Дело не в том, что девочка недотрога. Нельзя было прикасаться к интимным тайнам, без её на то согласия, украдкой, как вор.

Артур переживал, рисуя неприятные перспективы дружбы, нечаянно перескочившей на иной, телесный, чувственный уровень.

Он корил себя за несдержанность. В нём только начала разгораться искорка надежды и вот…

Артур подошёл к заветному подъезду задолго до того, как девочка вышла, вытоптал на снегу её имя, потом отломал ветку, зачистил своё мальчишество. Его бил озноб. Неуверенность и слабость росли по мере продвижения времени.

Он страдал. Теперь по Танюше.

Девочка вышла с оживлённым выражением на лице, сразу заметила его, энергично помахала рукой, даже подставила для поцелуя щёку.

Артур был по-настоящему счастлив: его простили.

Теперь он сидел, забыв про урок, про всё прочее, жадно прикасался к Танечке взглядом с чувством странного обожания.

Зрение парня обострилось до предела. Ему были видны прозрачные в неожиданно выглянувших солнечных лучах, падающих на её голову, ушки, пушок на щеке, непокорно свалившийся на сторону локон.

Захотелось зарыться в нежное ухо холодным носом, взять в рот чувствительную мочку, провести губами по шее, почувствовать, как в девочке растёт возбуждение.

Артур явственно ощущал Танечкин запах, воспроизвёл в памяти вкус поцелуя, упругость соска…

Ему было неудобно и стыдно дотрагиваться до него, но поступить иначе юноша не мог.

Очнулся парень от того, что весь класс над ним потешался. Ирина Леонидовна звала к доске, он ничего не слышал. Кто-то из мальчишек скатал шарик из промокашки, метко метнул, попал в нос.

Артур совсем не обиделся. Мальчишки. Что с них возьмёшь?

На автомате, не вникая в суть, юноша ответил на все вопросы, не отрывая взгляд от Танюшиных волшебных глаз.

– Ты что, – спросила девочка на перемене, – влюбился? – Сама испугалась своего вопроса, уткнулась в носок туфельки, рисующей на линолиуме зигзаги.

Артур не нашёл, что ответить, только взял Танечку за руки, не обращая ни на кого внимание.

Ученики оглядывались, шептались. Ему это было безразлично.

С этого дня ребята стали встречаться чаще, но вольностей больше не допускали. Это опять была дружба. Во всяком случае, они пытались представить себе и окружающим именно такой сценарий.

На очередной вечеринке Танечка сама пригласила Артура на танец.

Отбросив стеснительность, она прижалась к парню, зажатому, как Буратино, всем трепещущим телом и сделала то, о чём мечтал тогда в классе он сам – засунула холодный нос ему в ухо.

Танцевать почему-то не хотелось. Было желание уединиться.

На Танюше было невесомое, скользкое шёлковое платье лазурного цвета. Под ним прощупывалась тонюсенькая комбинация.

Артур, бесстыдно изучая руками долину холмов и ущелий, чувствовал каждый бугорок на теле подружки: застёжку от бюстгальтера, резинку от трусиков, восставшие радостно соски, продырявливающие лёгкую полупрозрачную ткань.

Танюшка не препятствовала беспределу откровенной бесцеремонности, напротив, показывала, напрягая и расслабляя мышцы, в какой пункте пикантного путешествия ощущения сильнее и ярче.

Её упругое тело трепетало в чувствительных, как никогда прежде, руках Артура, требуя продолжения. Греховный, оглушительно возбуждающий запах девочки, сводил с ума, вызывая непередаваемые словесно эмоции, наполняющие всё его существо непомерной радостью.

Танюша пригласила Артура на следующий танец, но его так сильно трясло, что он упустил момент, позволил более шустрому однокласснику увести её танцевать. Юноша сидел и переживал по этому поводу, кляня себя за нерешительность.