Солги мне

Мэдди хотела пройти мимо, но Брент протянул руку и похлопал ее по плечу. «Нечего трогать меня», — подумала Мэдди. После недолгого перерыва в ее душе снова вспыхнула жгучая ненависть. Она остановилась и, дождавшись, когда Эм отойдет на несколько ярдов и ступит на крыльцо, повернулась к мужу и посмотрела ему в глаза.

— Мэдди, прекрати. — Брент взял ее за локоть и повел к крыльцу, но она с такой яростью отбросила его руку, что он пошатнулся.

— Что ты делаешь, Брент? — прошептала Мэдди, стискивая зубы, чтобы не закричать. Ее пальцы сжались в кулаки, и она выставила их перед собой. — Что ты делаешь? Какого черта?

— О чем ты? — спросил Брент, изумленно глядя на нее широко раскрытыми глазами. — О чем ты говоришь?

Мэдди приблизилась к Бренту вплотную, едва не наступив ему на ноги, и заговорила, судорожно глотая воздух:

— Я нашла под сиденьем твоей машины женское белье, черт бы тебя подрал. С кем ты путаешься? Опять с Бет? — Она покачала головой, хотя при каждом движении ее череп буквально раскалывался от боли, и прижала кулаки к груди, чтобы удержаться и не ударить Брента. — На сей раз я этого не потерплю, Брент. Я уйду от тебя, клянусь!

Брент оглянулся на Эм, застывшую на крыльце и наблюдавшую за ними.

— Все в порядке, — произнес он нарочито громко. — Ты что-то перепутала. Ты сильно ударилась головой. — Брент понизил голос и добавил: — Прекрати истерику. Ты пугаешь Эмили.

— Я нашла трусики, — продолжала Мэдди, задыхаясь. — Черные шелковые трусики с дыркой в промежности. Я хочу выслушать твои объяснения, немедленно.

— Мама! — позвала Эм.

— Минутку, дорогая, — откликнулся Брент и вновь заговорил тихим голосом: — Ты прекрасно знаешь, что я тебе не изменяю. Я обещал. Неужели мне всю жизнь придется расплачиваться за Бет?

Мэдди отступила, сбитая с толку спокойным рассудительным тоном Брента.

— Так как насчет трусиков? — спросила она.

— Понятия не имею. — Раздраженный, Брент повысил голос: — Наверно, кому-то захотелось пошутить.

— Не вижу в этом ничего смешного, — заметила Мэдди.

— Какой уж тут смех, — отозвался Брент и двинулся к крыльцу, на котором стояла Эм. — Мама плохо себя чувствует, — сказал он дочери, — ей нужно поспать. Пойдем, Эмили, я отвезу тебя к тете Треве, а мама пусть отдохнет.

— Мама… — пробормотала Эм, едва не плача. Мэдди глубоко вздохнула. Ей уже не хотелось кричать. Особенно на глазах у Эм.

— Папа прав, — согласилась она. — Отправляйся. Сегодня ты переночуешь у Мэл. Со мной все будет в порядке.

Эм сглотнула.

— Правда? Может, я лучше буду ухаживать за тобой?

На глазах Мэдди выступили слезы, и она заморгала.

— Спасибо, милая, но я собираюсь принять таблетки и лечь спать. Честно. А ты поезжай с папой.

Эм кивнула. Ее голова болталась на шее, словно на ниточке.

— Ладно. Но я не останусь там на ночь. Вечером я вернусь, чтобы быть с тобой, когда ты проснешься.

Мэдди обняла ее и привлекла к себе, чувствуя, как напряглось тело Эм.

— Все в порядке. Оставайся у Мэл.

— Нет! — Голос Эм прервался, и Мэдди еще крепче прижала ее к себе.

— Ладно, — сказала она, похлопав дочь по спине и легонько покачивая ее, словно младенца. — Ладно. Вечером папа заберет тебя по пути из кегельбана. Все будет хорошо.

Эм подошла к автомобилю и, повернувшись, поглядела ей в лицо, не выпуская руки Брента. Сукин сын, он воспользовался дочерью, чтобы избежать объяснений. Мэдди хотела крикнуть: «Немедленно вернись, мне нужно с тобой поговорить», — но лишь помахала рукой отъезжающей машине, устало вздохнула и вошла в дом.

Она проглотила обезболивающее и поставила пузырек с таблетками на кухонный подоконник. Пузырек засиял в лучах солнца, словно янтарный. Как красиво. Потом Мэдди на минутку присела, пытаясь развеяться и не думать об Эм, о черном шелке, о своей машине, о разводе и всем прочем, что ее беспокоило.

Как хорошо, что у нее нет сотрясения мозга. Что же у нее есть? Мэдди огляделась. Мрачная кухня. На полу серый линолеум, доставшийся Бренту по случаю со скидкой. Стены Мэдди выкрасила желтым. Да-да, именно она выбрала этот цвет. Желтый. Мэдди чувствовала себя так, словно ее засунули в огромное пирожное.

На желтом фоне ей то и дело мерещился черный шелк.

Она осторожно поднялась на ноги и вышла в прихожую. Прихожая была белая. Скучновато, но благопристойно. Точь-в-точь как Брент. До нынешнего дня. Сегодня выдался отвратительный, невыносимый день. Мэдди поднялась по лестнице, цепляясь за перила. От напряжения у нее закружилась голова, и, чтобы добраться до спальни, ей пришлось опереться о стену. Спальня была персиковая. Кому пришло в голову выкрасить ее в этот цвет? Стеганая спинка кровати выглядела особенно омерзительно. Если уж на то пошло, Мэдди ненавидела эту комнату. Ненавидела весь дом. Пора отсюда линять, думала она. Может быть, так и надо сделать — уехать, не сказав Бренту. Но ведь потом кто-нибудь да скажет. Это ведь Фрог-Пойнт. В этом городе ничего нельзя скрыть.