Солги обо мне. Том второй

— «Щит-групп», - произносит почти по буквам. Бессильно скребет пальцами столешницу, хотя наверняка хотела бы скомкать бумаженцию и швырнуть ее мне в лицо.

Какая жалость, что всю ее красивую жизнь и сопливого ёбаря оплачиваю я - и ей придется проглотить абсолютно все.

— Что-то не так? - делаю вид, что не понял ее вопрос.

— Это компания Сабурова.

— Да? Серьезно? Не знал, что ты так пристально следишь за его жизнью.

— Мы живем в одном городе.

— Так себе оправдание, - отмахиваюсь от нее неумелых попыток скрыть свою слежку.

Виктория, как и любая сильно обиженная и грубо брошенная женщина, послеживает за своими «бывшими». Причем, неважно, сколько лет прошло и каким быльем поросло. Все бабы ее типа ходят в социальные сети своих бывших с одной целью - убедиться, то эта неблагодарная скотина живет мерзко, ест гадко и вообще деградирует.

— Я не понимаю. - Виктория снова заглядывает в бумажку, как будто после ее возмущений там волшебным образом должны были появиться подсказки. - Сколько времени прошло, зачем ворошить…

— Что? - Я подаюсь вперед, слегка поворачиваю голову, подставляя ближе ухо. - Мне послышалось или ты действительно решила, что все это - из-за тебя?

Слава богу, ей хватает ума хотя бы не повторять эту ересь вслух и вообще засунуть язык в жопу.

— Все по стандартной схеме, Виктория: знакомишься, втираешься в доверие, попадаешь в его квартиру. А когда выполнишь эту часть работы - получишь следующие указания.

Мне нужен этот мужик, потому что, судя по данным моих спецов, на нем завязано если не все, то многое в конторе Сабурова. Этот Франкенштейн - Ситцев Леонид Сергеевич - ключ к базам «Щита», а значит - чрез него можно проникнуть Сабурову в тыл и как следует выебать этого ушлепка, чтобы на веки-вечные забыл и мое имя, и что он когда-то пытался мне угрожать.

— Я не смогу, - говорит Виктория, очень не вовремя разбивая сложившийся в моей голове образ Сабуровского краха. - Это слишком сложно. Он же спец. Как к нему подойти? Да меня прощелкают на раз-два еще до того, как чихну в его сторону.

— Погоди-погоди. Мне послышалось или ты сказала: «Я не смогу?»

— Олег, это же безумие. Ты серьезно? - Эта тупорылая амеба делает такие глаза, что только присутствие поблизости посторонних людей удерживает меня от желания размазать ее морду об стол. - Это невозможно. Наверное, не просто так он работает в конторе, которая обеспечивает безопасность разных «шишек».

— Тебя, одноклеточное, это вообще ебать не должно. Тебя должен ебать этот хер, - выразительно и довольно громко стучу пальцем по конверту, - а меня не должно ебать как ты этого добьешься.

— Думаешь, он не вскроет нашу связь?! - Виктория еще больше выпучивает глаза. - Думаешь, за эти годы Сабуров совсем отупел и схавает, что один из его важных сотрудников вдруг трахает бабу, которая…

Я успеваю схватить ее за волосы до того, как мартышка закончит пороть чушь своим поганым ртом, и не без удовольствия прикладываю ее мордой об стол. На глухой звук оглядывается сидящая перед нами корова, крайне плохо замаскированная под человеческую женщину. Я широко улыбаюсь и вопросительно поднимаю брови, мол, если тебе, сука, что-то непонятно, то можешь подойти и получить за компанию.

Виктория медленно, не издавая ни звука, поднимает голову, берет несколько салфеток и затыкает ими хлещущую из носа кровь. Хорошо, что ей хватает ума помалкивать, когда возле нашего стола нарисовывается официантка и с обеспокоенным видом интересуется, все ли в порядке.

— У моей спутницы просто закружилась голова, - объясняю я, а Виктория поддакивает.

— Может, нужно «Скорую»? - не унимается официантка.

Я перевожу взгляд на мартышку, давая понять, что теперь ее очередь исправлять последствия. Она криво улыбается из-под салфеток и слово в слово повторяет мои слова.

— Видите, девушка, все в полном порядке и никого не нужно спасать? Вопрос исчерпан?

Жду, пока сердобольная дура свалит, и снова наклоняюсь к Виктории с новыми салфетками. Она нервно выдергивает их из моих рук, меняет, а испачканные медленно опускает в свою чашку с кофе. Оставляю этот перформанс без внимания.

— Поверь, мартышка, мне не доставляет радости воспитывать тебя такими методами, но ты не оставляешь мне выбора.

Она почти не меняется в лице, но все равно каким-то образом дает понять, что не верит ни единому моему слову.

— У тебя неделя, - киваю на конверт, который Виктория нехотя прячет в сумку. - Но это ведь не проблема? Я помню, что ты умеешь и быстрее, когда проявляешь находчивость и смекалку. Когда попадешь в его койку - получишь следующие инструкции. И последнее.

Я привлекаю ее внимание нарочно длинной паузой. От ожидания мартышка начинает нервно ерзать на стуле.

— Все это важно лично для меня. Налажаешь - считай, что твоя сытая жизнь закончилась. И больше никаких поблажек. - Тычу в сторону ее распухшего, стремительно синеющего носа. - Считай, что это было последнее китайское предупреждение.

Я все равно собираюсь от нее избавиться, как только она выполнит «работу», но пусть пока тешит себя мечтами о том, каким будет мой очередной щедрый подарок.