Солги обо мне. Том второй

Ладно, официально расписываюсь под тем, что у меня, уже почти тридцати четырех летнего лба, случился приступ спермотоксикоза на одну единственную малолетку, о которой я сам думал, что никогда и ни за что не вляпаюсь в такое «чудо».

— Не знаю, о чем ты думаешь, но продолжай в том же духе, - слышу позади голос Веры и, когда немного поворачиваю голову, замечаю как она хаотично снимает меня на телефон. - У тебя лицо абсолютно довольного жизнью кота.

— У кота морда. - Немного разворачиваю корпус и как бы невзначай цепляю пальцами край футболки, подтягивая его выше пупка. Штаны болтаются низко на бедрах, так что вид моего крепкого пресса (без хвастовства, а просто констатация факта) должен произвести на Планетку самые неизгладимые впечатления.

Она останавливается чуть в стороне, облокачивается плечом о холодильник - и ее улыбка становится именно такой, как мне нужно - немного натянутой и рассеянной, потому что этим взглядом на моей коже можно выжигать клейма.

— Обычно, - ее голос звучит тихо и сдавленно, - это девочки устраивают для мальчиков стриптиз.

Я продолжаю задирать футболку, пока ее край не дотягивается до солнечного сплетения.

Планетка продолжает фотографировать, и даже в полумраке я хорошо вижу румянец на ее скулах. Можно вообще снять футболку, но тогда мы не дойдем до ужина, а я, как бы сильно ее не хотел, хочу, чтобы моя Планетка нормально питалась.

— Так, - ловлю ее в том месте, где она стоит, и легко забираю телефон из ослабевших пальцев, - на этом первая часть фотосессии закончена.

— Я только разогналась, - мурлыкает Вера, уже даже почти не скрывая своих взрослых мыслей.

Уверен, если бы засунул руку ей между ног, то нашел бы там самый красноречивый влажный признак ее желания.

Официально готов принять звание самого терпеливого мужика на свете, потом что вместо логичного продолжения, беру ее за плечи, подталкиваю к плите и предлагаю наполнить наши тарелки. Пока она ловко и красиво, совсем как в ресторане, раскладывает пасту и салат из разноцветных помидоров, открываю вино, разливаю его по бокалам. Немного - мы с ней оба те еще трезвенники, но для «правильного» настроения.

— И даже целая одна свеча, - весело подшучивает Планетка, когда мы с тарелками наперевес совершаем променад в комнату, где уже приятно пахнет чем-то ненавязчиво соленым. Оказывается, она была еще и ароматическая.

— Решил выгулять своего внутреннего сопливого романтика, - фыркаю я.

Нужно уже перестать удивляться, насколько мягким я становлюсь рядом с этой малышкой.

За свои уже много лет и даже первые седины у меня было так много вечеров наедине с женщинами, что будет просто бессмысленно даже пытаться их считать. Некоторых я привозил к себе в первый дань знакомства. Хотя, наверное, правильнее будет сказать «большинство». Некоторые в первый день знакомства сами приглашали на чай. Были и «крепкие орешки», которых удавалось раскрутить на секс только к третьему свиданию (если на этом этапе общения женщина не показывала желания раздвигать ноги - я сливал ее без сожаления и считал это самым рациональным подходом к своему времени). Пару раз меня даже пробивало на «сделать красивый жест» - и я снимал всю смотровую площадку на крыше или маленький зал в кинотеатре. В общем, если подытожить - у меня богатый опыт проведения времени с женщиной перед тем, как уложить ее в постель.

Но сегодняшний вечер - уникальный.

И мне не нужно копаться в памяти, вспоминая все предыдущие, потому что именно сейчас происходит то, чего не было никогда раньше.

С этой женщиной я разговариваю.

Много, обо всем на свете. Ничего такого, потому что мы и раньше, пока она лежала в больнице и пока обживалась здесь, разговаривали часами напролет. Но тогда впереди не маячила перспектива близкого секса. А сейчас, когда желание буквально пронизывает воздух между нами, я все равно увлекаюсь ей так сильно, что в какой-то момент даже забываю о своих планах заняться с ней сексом сразу после того, как мы закончим ужинать.

Наши тарелки давно опустели, стрелки часов перевалили за полночь, но я только сейчас вдруг вспомнил, как хотел закончить вечер, потому что все это время был увлечен своей Планеткой. Тем, как она улыбается, как смеется, как закидывает назад голову, когда хохочет, как прикрывает рот ладонями, когда стыдливо пытается скрыть икоту, как сжимает губы в трубочку, втягивая длинные нитки лапши, как потом сама над собой подшучивает, называя то кальмаром, то муравьедом. Она может говорить абсолютно обо всем на свете: о книгах, о музыке, о космических теориях и даже о проблемах глобального потепления. А самое удивительное, что мне интересно обсуждать все это с ней. Настолько, что я не пытаюсь свести на нет любой разговор, намекая, что уже давно собираюсь стащить с нее трусы.

— Что? - Она ловит мой взгляд и рассеянно заправляет за ухо упавшие пряди. - У меня лапша на носу?

— Даже если бы это было так, - поднимаю колено и упираюсь в него локтем, держа почти пустой бокал вина на вытянутой руке, - я бы тебе все равно не сказал.

Она сначала смеется, а потом украдкой все-таки трогает нос.