Солги обо мне. Том второй

— Вот! - неожиданно громко кричит Виктория - и я морщусь от слишком резкого звука. Тычет пальцем мне в лицо и как-то странно смеется. Наверное, именно такие звуки издает старый тюлень, если попытаться затолкать в его глотку пандус для прочистки канализационных труб. - Вот и у Макса было такое же лицо!

Упоминание его имени мгновенно размораживает мою злость, которую до этого момента я неплохо контролировал и даже сконцентрировал в определенное русло. Но как только мартышка его произносит - в башке словно срабатывает особенный триггер.

Как по щелчку, вскакиваю из кресла, подлетаю к ней и, щедро замахнувшись из-за головы, наношу первый удар. Особо не целюсь. Бью просто по ней, поперек, через плечи и грудь.

Громкий щелчок «припечатанной» ремнем кожи разливается по моим слуховым каналам как сладкая музыка.

— Макс?! - Я едва узнаю в этом скрежете собственный голос. - До сих пор не можешь выкинуть его из головы?!

Бью еще раз - и только после этого Виктория как будто просыпается и начинает истошно визжать, хаотично махать руками и пытаться прикрыться подушкой.

Сука!

Все они суки, потому что бегают за ним, словно течные бляди!

— Прекрати! - орет Виктория, когда я заношу руку для следующего удара. - Я не думаю! Я просто…

Ухмыляюсь, слизывая проступившую на губах слюну. Вот что делает пара крепких «затрещин» - уверен, никогда в жизни мартышка не была более трезвой, чем сейчас.

— Я встретила его! Просто случайно встретила! - Мартышка отползает дальше и дальше и, наконец, с громким шлепком заваливается с края кровати.

Я опускаю руку.

Позволяю своему мозгу сконцентрироваться на ее словах.

Она встретила Сабурова.

— Когда? - Я снова полностью владею своим голосом. - Где и когда ты его встретила, Виктория?

Она называет место, называет дату и даже время. Плевать, по какой причине так трепетно хранит в своей голове всю эту информацию. Пусть течет на него сколько угодно - мне плевать. Главное, что сейчас ее слабость мне на руку.

Я хорошо знаю тот район.

Там много новостроек, много отличных ЖК, и там даже живут несколько моих партнеров по бизнесу. Не самых «толстых», но уверенных и постоянных, которых я держу на случай очередного глобального финансового пиздеца.

Но вот что там делал Сабуров?

Мне нужно знать больше деталей.

И пока Виктория тряпкой валяется на полу, мне из нее не вытащить ничего членораздельного. Поэтому придется наступить на горло своей брезгливости.

Подхожу к ней и, когда идиотка снова начинает визжать, показываю, что кладу ремень на кровать и не собираюсь больше пускать его в дело. Беру ее на руки, иду в ванну и укладываю прямо в пустую мраморную чашу. Она пытается отбиваться, видимо думая, что вместо порки я решил ее утопить. До конца откручиваю вентиль горячей воды и регулирую ее температуру до комфортно теплой. Все это время удерживаю мартышку в ванной, чтобы она, наконец, успокоилась и перестала изображать Жанну д’Арк н костре. Хотя что-то мне подсказывает, что Орлеанская дева не была такой истеричкой даже перед лицом неминуемой смерти.

Только когда вода покрывает тело Виктории примерно до уровня согнутых коленей, она прекращает биться в конвульсиях.

— Вот видишь, - ласково улыбаюсь я, глядя на нее сверху вниз. Определенно этот набухший от притока крови ярко-розовый стежек от ремня делает верхнюю часть ее тела более… интересной. Раньше там были только тощие сиськи какой-то ужасной формы, а теперь есть хотя бы что-то живое. - Так ведь лучше?

Она сначала долго таращит на меня испуганные глаза, а потом неуверенно кивает.

— Нужно добавить пены, - нашептываю себе под нос, придавая голосу нотки успокаивающей колыбельной. Вливаю в воду сразу половину банки, которую нахожу на соседней полке, засучиваю рукава рубашки и какое-то время просто разгоняю в разные стороны поднимающиеся над струйкой воды белые пушистые белые облака. - Мне так жаль, Виктория.

Провожу пальцем по полоске следа от ремня - снизу вверх, от солнечного сплетения до шеи и линии челюсти. Здесь у нее уже «поплыл» автозагар - и стежок выглядит каким-то карикатурно нарисованным. Поглаживаю ее тут и там, чтобы мартышка перестала трястись и, наконец, привела в порядок свои мысли.

— Я был очень огорчен, - продолжаю «вливать» ей в уши именно то, что она должна вынести из сегодняшней порки. - Помнишь, я просил тебя больше не пить и не курить? Помнишь?

После моей настойчивой попытки вытребовать ответ, Виктория утвердительно кивает.

— Я очень не люблю, когда мои справедливые просьбы игнорируют. - Беру паузу, чтобы изобразить глубокую обеспокоенность. - Потому что дрянь, которой ты себя пичкаешь, пагубно сказывается на твоем здоровье. Мне было бы крайне горько узнать, что у тебя случился цирроз печени или рак легких. А ведь именно это ты, по совершенно непонятной мне причине, пытаешься с собой сделать. Разве я мало даю тебе, Виктория? Разве не исполняю все твои желания? Разве эта квартира, которую ты сама выбрала и за которую я исправно плачу, все твои дорогие наряды, украшения, салоны красоты и рестораны… не заставляют тебя чувствовать себя окруженной моей заботой и вниманием?