Солянка

— Что это? — вскричал он, вертя осколок стекла в пальцах.

— Что?..

Он пристально уставился на меня, выпучив глаза и развесив губы — у него был совершенно обалдевший вид.

— Можно мне взять с собой? — пробормотал он. — О! Не бойтесь, я верну его вам в целости и сохранности. Но… Но… Я хотел бы…

— Пф… Берите! — равнодушно ответил я. Бюир вернул осколок в тот же вечер! Он был крайне взволнован.

— Я показал его Вилферу и Бровейсу… Это очень… мм… очень сдержанные люди и умеют держать язык за зубами, будьте покойны. Я сказал им, что ваш дед провел несколько лет в Индии…

— Вы не солгали, — ответил я, смеясь, — он был ужасным проходимцем, если верить моим покойным дядьям и отцу.

— Тем лучше, — сказал он, вдруг успокоившись. — Извините меня, я себя очень плохо чувствую. Но вернемся к делу.

— Как, у нас есть дело?

— Надеюсь! — вскричал Бюир. — Вилфер и Бровейс говорят, что продать это будет трудно. Они никогда не видели ничего подобного, но больше всего поразила их странная форма. Впрочем, неважно, его разрежут на четыре, а может и на шесть частей, но это намного уменьшит его ценность. Короче говоря, они дают за ваш рубин миллион.

— Да! — промолвил я и замолчал.

Бюир нервничал все больше и больше.

— Ну ладно, будем играть в открытую, они предлагают два миллиона, но не надейтесь получить больше, иначе мои комиссионные будут слишком маленькими, они и так невелики, если вы получите два миллиона.

А так как я продолжал молчать, он закричал:

— А главное не забудьте… Вам никто никогда не будет задавать лишних вопросов!

Поздней ночью он принес мне объемистый пакет — две тысячи больших ассигнаций.

Если бы я разбил и взял большой кусок бутылки с кюммелем, я мог бы предложить Вилферу бриллиант, достойный сокровищ Голконды; а схвати я бутылку шартреза или мятного ликера — у меня был бы такой изумруд, какого не видал Писарро.

Ну ладно, я уже не думаю об этом.

Я думаю о солянке и до смерти сожалею, что мне не удалось ее отведать. Я вижу ее наяву — она преследует меня днем и снится по ночам.

Тщетно я требую в самых изысканных ресторанах солянку с самыми лучшими сортами мяса.

После первой ложки, все кажется мне золой и прахом, и я усталым жестом отсылаю кулинарный шедевр поварам.

Я заказывал лучшие солянки Страсбурга, Люксембурга, Вены! Фу! Я уходил с тошнотой, подступавшей к горлу, страдая от отвращения и отчаяния. Я разошелся с Бюиром. Он мне больше не друг.