Соляные исполины и другие невероятные истории

Умо-Умо стал раздумывать, чем же ему окрасить улыбку, чтобы она была видно в темноте, и спустя некоторое время, ему пришла в голову мысль, использовать светлячков, пляшущих по ночам в глубине леса. Дождавшись темноты, учёный поймал несколько сверкающих насекомых, добыл из них светящийся состав и помчался к Оча-Оча, так как краска получилась очень недолговечной и быстро угасала.

– Просыпайся, скорей, это очень важно! – закричал он, ворвавшись в хижину друга.

– Очень важно, – засмеялся Оча-Оча. – Отличная шутка, Умо-Умо! «Очень важно» в два часа ночи! Спасибо, я запомню её и рассмешу кого-нибудь завтра. А пока, спокойной ночи…

Он снова закрыл глаза, собираясь продолжить прерванный сон, но учёный не шутил.

– Я не шучу, – сказал он, тормоша Оча-Оча. – Это и вправду важно. Пойдём, я должен кое-что проверить, а для этого мне нужен помощник, чтобы никто потом не сказал, что мне это всё почудилось.

– Какие же вы всё-таки странные люди, – усмехнулся Оча-Оча. – Днём вы грустите, ночью волнуетесь… Как вы живёте?

Они вышли на берег океана, где было очень темно, и Умберто вкратце рассказал, что у него на уме. К его удивлению, Оча-Оча прекрасно его понял и согласился помочь. Они быстро нанесли на губы туземцу светящуюся краску, и Умберто приказал ему улыбнуться, а затем, стать на минутку серьёзным. Оча-Оча послушно выполнил указания нашего героя, но, увы, улыбка не улетела, а продолжала сиять на губах его друга.

– Что же не так, – терялся в догадках Умберто. – Неужели я опять ошибся, и всё было напрасно?! Почему?!

Но в этот момент, улыбка вдруг встрепенулась, точно очнувшись ото сна, затрепетала и слетела с уст Оча-Оча, закружившись вокруг него в безмолвном танце. Умберто не верил своим глазам, боясь даже дышать, чтобы не вспугнуть душу улыбки, но та нисколечко не боялась и кружила вокруг Очи-Очи, словно забавляясь. Постепенно, краска бледнела, и очертания улыбки гасли, пока не исчезли вовсе, но и тогда, учёному казалось, что он всё ещё чувствует её трепетанье.

– Мне нужно гораздо больше краски, – выдохнул он, наконец. – И она не должна так быстро бледнеть, чтобы я мог проследить, куда улетает улыбка.

– Так ты хочешь узнать, куда улетает улыбка, – засмеялся Оча-Оча, мало впечатлённый тем, что произошло. – Что же ты сразу мне не сказал?

– А ты знаешь, куда она улетает? – недоверчиво спросил Умберто.

– Ну конечно, – захохотал Оча-Оча. – У нас на острове это знает каждый малыш.

– И куда же, по-твоему, она улетает? – поинтересовался учёный, немного обиженный тем пренебрежением, что проявил туземец к его многолетней работе.

– Улыбка возвращается туда, откуда она прилетает к нам, – ответил Оча-Оча.

– И где же это место, – настаивал Умберто. – Ты можешь мне его показать?

– Разумеется, – тихо ответил туземец, а затем, он протянул свою руку и показал на грудь учёного. – Она живёт там, в твоём сердце и чем чаще ты выпускаешь её на свободу, тем сильней делаются её крылья…

В наступившей тишине, папа тихонько встал со стула и начал убирать остатки торта в холодильник.

– И что же было дальше? – не выдержала Варя. – Что сказал учёный?

– Не знаю, – беспечно улыбнулся папа, – но что-то мне подсказывает, что он был умным человеком, а потому просто промолчал.

– Но почему?! – воскликнул Серёжа.

– Потому что той ночью, Умберто узнал о себе нечто гораздо более важное, чем ему могла бы рассказать вся наука мира, – ответил папа. – Ему вдруг стало очень легко и спокойно на душе. Он долго бродил вдоль прибоя, прислушиваясь к шелесту пальм и любуясь звёздами, а Оча-Оча молча шёл рядом, зная, что в такие минуты все слова излишни.

Зимние цветы

Два снежка одновременно просвистели над стеной ледяной крепостью и смачно впечатались в папу. Один попал ему в живот, а другой сбил с шапку.

– Ага! – закричал Серёжа. – Получил?! Сдавайся по-хорошему!

– Ни за что! – прокричал в ответ папа, силясь вырвать упавшую шапку из пасти невесть откуда взявшегося Степашки. – Отдай шапку, поросёнок! Отдай! Фу! Всё равно моя крепость никогда не падёт! Слышите, никогда!

В этот момент, новый снежок залетел папе прямо за шиворот. Папа ойкнул, разжал на мгновенье руки, и торжествующий скотч-терьер опрометью вылетел из крепости, крепко сжимая в зубах свой трофей. Ребята захохотали.

– Сдавайся, а не то мы сделаем из тебя снежное чучело! – крикнула разгорячённая боем Варя. – Выходи с поднятыми руками, и мы гарантируем тебе горячий чай и печенье!

– Нет! – донеслось из-за полуразрушенных стен. – Вам никогда меня не победить! Белая крепость никогда не сдастся врагу!

– Ну, держись! – хором воскликнули ребята и кинулись на решающий приступ. Снежки замелькали в воздухе с удвоенной силой. Оставшись без головного убора, папа, тем не менее, продолжал упорно отбиваться, но былого азарта у него уже не было, и ребята неуклонно приближались к стенам, прячась за деревьями и снеговиками. Наконец, по сигналу Серёжи, они внезапно ворвались в крепость с двух сторон и повалили папу на спину.

– Пощады или натрём тебе уши снегом! – закричали они.