Солитоновая соната

Джоник распахнул дверь. И нос к носу столкнулся с крепкоплечим скуластым дядькой. Председателем КПБ. Отцом Иринки. Он не удивился, откуда тот мог взяться на необитаемом острове. «Пропал…» – мелькнула в голове глупая мысль.

– Я только хотел… – залепетал он обескураженно.

Мортинцев не слушал. Схватил за плечи, выковырнул из кресла, как мальчика, поставил на ноги, подтолкнул:

– В шлюз, бегом!

«В какой шлюз?» – хотел спросить Джоник, но тут и сам увидел. Возле их недавнего лагеря висел сиреневый овал аварийного нуль-Т. Стефан был рядом с ним, нес на руках Иринку. А наперерез поднималась над пальмами громадная серо-пенная волна.

Джоник не испугался волны. Потому что друзья были к спасительному шлюзу куда ближе. Она не могла им помешать.

Он помчал за ними следом. Вода возвращалась в лагуну быстрее, чем ушла из нее. Вода мешала бежать, хватала за ноги. Он делал шаг, уверенный, что ступит на сухое, но вода коварно отбирала у него сушу. И Джоник понял, что, пожалуй, не успевает. «И ладно! – он сцепил зубы. – Зато Иринка спасется».

И тут Стефан упал.

Иринка вскочила на ноги, растирая ушиб.

– Ты что?! – крикнула сердито. И тут же увидела, что Стефан морщится от боли, никак не поднимется с четверенек. Догадалась: – Нога?!

– Угу. Ты беги! Быстрее!

Бежать?! Иринка сердито рыкнула на него: где это видано, чтобы друзей оставляли в беде? Подхватила парня, подставила плечо:

– На меня опирайся! Пошли!

Он послушался. От навалившейся тяжести ноги Иринки ушли в песок по щиколотки, порез на ступне стеганул свежей болью. Она попробовала выпрямиться и не смогла, – ну и здоровила же Стеф! Джоника она бы и на спине доволокла при необходимости.

Волна налетела на берег, точно спички сломала крайние пальмочки, подбросила, проглотила. Иринка затравленно оглянулась. Джоник и отец уже были близко. Они подхватят Стефа и… потеряют несколько драгоценных секунд! Тех самых, которых может и не хватить.

– Держи меня крепче!

Иринка присела, сжала руку парня, обнимавшую ее за плечи, – чтобы не вздумал бросить! – и на оставшихся трех конечностях рванула к створу шлюза.

Картинка на экране больше не была четкой. Теперь на ней вместо острова бурлило месиво из воды, песка, древесного мусора, листьев. Взвыл, налился пугающей краснотой пульт дежурного.

– Вода в канале! – крикнул тот очевидное.

И одновременно с его выкриком из шлюза нуль-Т, зависшего посреди поста оперативного контроля, вывалились двое: загорелая русоволосая девушка в лимонно-лазоревом бикини и крупный рыжебородый парень в промокших насквозь шортах. Девушка не удержалась на четвереньках, растянулась на полу во весь рост. Парень засипел от боли, перекатился на спину, схватился за поджатую ногу. Ева Игнатович бросилась к ним, но навстречу из створа шлюза выплеснулась волна, толкнула ее в грудь, заставила отшатнуться. Темно-оливковые форменные юбка и блузка промокли вмиг.

Девушка в бикини крутанула головой, отплевываясь, отчего тугие косички ее швырнули в лицо Катервуда соленые брызги. Серые глаза девушки были круглыми от ужаса и отчаяния.

– Не надо! – она поняла, что Катервуд сейчас сделает.

Мортинцев успел разглядеть, как Ирина и Стефан исчезли в створе шлюза – в пяти шагах от него. А потом соленая вода ударила в лицо. Бегущий впереди Катервуд-младший задрал голову вверх и дико заорал. Мортинцев тоже глянул. Белый с красно-синей полосой на борту скутер несся на них на всей скорости. Почему-то сверху. И тогда Мортинцев бросил свое тело вперед. Всю оставшуюся силу он вложил в этот прыжок. Врезался в спину парня, передавая ему импульс.

Еву Игнатович все же сбили с ног. Не волна – сухощавый, загорелый до черноты паренек с жесткими волосами, юная копия ее шефа. Он вылетел из гаснущего, растворяющегося в воздухе овала подобно торпеде, ударил женщину головой под дых, опрокинул. Вдвоем они пролетели еще метра два. Затем Ева от души приложилась затылком об пол, из глаз брызнули искры, и пульт управления, дежурный, шеф, девушка в бикини поплыли вокруг нее – быстрее, быстрее, быстрее…

Джон Родрик Катервуд встал из-за пульта, окинул взглядом баюкающего распухшую лодыжку Миклача, потерявшую сознание Игнатович, Ирину Мортинцеву, не замечающую, что под ногой ее расплывается алая лужа, сына, потирающего сбитые в кровь колени и локти. Скомандовал дежурному:

– Женя, вызывай медиков. – Повернулся к девушке, сказал, глядя в глаза: – Соболезную. Я сделал все, что мог.

Губы Ирины задрожали. Лицо скривилось, перестало быть красивым. Она всхлипнула:

– Папка… Как же так…

Джоник подошел к ней, обнял. Девушка уткнулась лицом ему в плечо, зарыдала. Джоник укоризненно посмотрел на отца. Катервуд-старший взгляд не отвел. Упрекнуть себя ему было не в чем. На самом деле он сделал куда больше, чем имел право сделать.

– Сэр, медики через минуту будут здесь! – доложил дежурный.

– Хорошо.

Катервуд пошел к двери. Захлестнувшая в нуль-Т вода разлилась по всей комнате, впиталась в ковролин, и тот теперь противно чавкал при каждом шаге. Чавк-чавк, чавк-чавк…