Солнечная

И вдруг, пока она рассказывала ему что-то «забавное», связанное с Катрионой, его осенила мысль столь же блестящая и простая, как все его прозрения. Она не ревнует, ее это не трогает, ей безразлично. Чему могло быть только одно объяснение.

Он отстранился и спросил ее как можно более бесстрастным тоном:

– Ты с кем-то встречаешься?

Вопрос родился от молчаливой ярости. Но другое его «я», не употреблявшее алкоголя, ни в чем таком ее не подозревало. Этим вопросом он скорее ее наказывал и потому резонно ждал категорического отрицания. Она и выглядела оскорбленной. Она поджала губки, что ему всегда так нравилось, и удивленно спросила:

– А ты, Майкл, разве нет? Конечно встречаюсь.

Вот так вот. Старый как мир аргумент на тему равенства. Баланс сил на поле.

Рацио к чертям собачьим. Последний дурацкий выплеск феминизма.

После паузы, во время которой Биэрд собирался с мыслями, он спросил:

– Как его зовут?

Она отвела взгляд.

– Терри.

– Терри? – Он не верил своим ушам. Вся ее глупость выразилась в этом идиотском имени. – И кто же этот Терри? Учитель физкультуры?

Она вздохнула. Придется говорить.

– Дирижер.

– Вашего школьного хора?

– Симфонического оркестра.

Но ведь она, как и он, терпеть не могла классическую музыку, в ней же нет ритма, любила она повторять, это вам не Тринидад и не Венесуэла. Она сидела на другом конце дивана с таким видом, словно сожалела о том, что не соврала.

– И что, Терри знаком с Катрионой? – спросил он.

Это ее разозлило. Ответ прозвучал издевательски сладким тоном:

– Хватит обо мне. Лучше о тебе поговорим. Это ведь она звонила? Как ее зовут и чем она занимается?

Он отмахнулся. Не хватало ему еще тягаться своей официанткой с ее дирижером.

– Мелисса, послушай, ты не совсем понимаешь. Ты мать…

– О господи, Майкл. А ты отец и все такое. Ты бы послушал, какую чушь ты иногда несешь. И вообще…

Кажется, она собиралась еще что-то ему сказать, но в этот момент из спальни закричала Катриона, и Мелисса заспешила к дочери. Когда она вернулась, он стоял в дальнем углу комнаты возле своего чемодана.

– Отлично, – сказала она. – Давай, уебывай. Считай, что я тебя выставила.

– Я сам уйду. – С этими словами он подхватил чемодан и вышел вон.

Утром, когда он был в Хитроу, она позвонила сказать, что любит его. Он высказал сожаления о том, что вечер так закончился, и повинился. Потом они поговорили о его перелете в Даллас и еще немного сгладили ситуацию. Сейчас, когда он думал об этом, возникали двоякие мысли. Ревность и бешенство. Ему хотелось наложить лапу на Мелиссу, а дирижерскую палочку загнать Терри в глотку. С другой стороны, этот Терри был его индульгенцией, его пропуском в мир любовных утех со старушкой Дарлиной. Сколько утех ему еще осталось? То-то и оно, и данная ситуация для него идеальна. Но тут он представил себе, как этот тип лежит в постели с Мелиссой или читает его дочери на ночь Беатрис Поттер, и понял, что должен отказаться от Дарлины и при первой же возможности вернуться в Лондон. А как же все-таки Дарлина? Бессмысленно судить-рядить об этом сейчас, на выдохе, когда завтра, в Лордсбурге, все прояснится.

И он уснул, не раздеваясь, с карманным компьютером в руке.

Десятой автострадой было бы быстрее, но они предпочли тоскливое местное шоссе № 9, которое тянулось поверх мексиканской границы, ровненькое, как эвклидова прямая, среди приземистых холмов и кустарников пустыни северомексиканского штата Чихуахуа. Дело шло к полудню, температура уже достигла сорока четырех градусов и продолжала подниматься. Впереди двухрядное шоссе словно таяло и растекалось, превращаясь в плавильную массу, посреди которой солнце высвечивало идеальной формы миражные лужи, испарявшиеся при их приближении. За час они увидели всего три машины, и все три белых пикапа принадлежали пограничному патрулю. Когда один из них поравнялся с ними, водитель поднял руку в суровом приветствии. Биэрд крутил баранку, а Хаммер, склонившись над ноутбуком, стучал по клавишам и бормотал себе под нос:

– Вот именно, бля… другое дело… где я вам возьму… ты бы извинился, козел…

Время от времени он подбрасывал своему компаньону достоверную информацию.

– «Нью-Йорк таймс» никого не пришлет… Нам обещали два истребителя для пролета, но этот член торговой палаты, бывший пилот и герой войны, знает всех на авиабазе, так что теперь у нас будет семь самолетов.