Солнечная богиня

В конце концов, ничего страшного не произошло – она жива, здорова, она, несмотря ни на что, по-прежнему любима! «А Эмма-то Петровна как права оказалась! – неожиданно озарило Олю. – Она говорила, что я у любовника все это время была, что ж, так оно и оказалось!..»

В просвет выглянуло солнце.

«А вот не буду я страдать! Не дождетесь! – в сердцах подумала она, обращаясь неизвестно к кому. – Сама же недавно твердила: если человек не в силах исправить что-то, то он должен с этим смириться… В конце концов, я же ни в чем не виновата!»

Ливень ушел дальше, на запад.

Оля сняла мокрые туфли, а потом принялась выжимать волосы, демонстративно не замечая Павла, стоявшего рядом.

– Оля.

Солнце светило все сильнее, и горячий пар поднимался от земли… Вдали, за излучиной реки, вырисовывались из тумана стены старого монастыря – вид, достойный кисти Ярослава Глебовича.

– Я тебя презираю, – с чувством произнесла она. – Ты очень плохой человек. Но если ты думаешь, что я буду переживать из-за того, что было, ты глубоко ошибаешься! – Она помахала пальцем перед его носом. – Какое счастье, что я ничего не помню… Я надеюсь, что и не вспомню это никогда!

Влажные волосы свернулись в спирали, лежали кольцами на ее плечах. Лицо – белое, светлое, с ясными глазами… Она чернила ресницы и брови, пользовалась радикально красной помадой, и оттого черты ее лица казались резкими, строгими, но теперь все стер, исправил прошедший дождь.

«Это не она сошла с ума, это я спятил…» – мелькнуло в голове у Павла.

То, что происходило с ней на его глазах, напоминало чудо. Если раньше он сомневался в том, что Оленька Журавлева – та самая Дезире, и чем дальше, тем сильнее укреплялся в своих сомнениях, то теперь все происходило с точностью до наоборот. Время стремительно неслось назад, и он снова видел перед собой ту, которую, казалось, потерял навсегда.

И было еще одно обстоятельство: если раньше Павел не знал, любит ли он ее (он знал лишь о том, как его неудержимо тянет к этой женщине…), то теперь его чувства обрели вполне определенную форму. «Я люблю ее. Да, именно так, я люблю ее…»

– Не уходи, – сказал он. – Ты должна вспомнить меня. Ну же, вспомни!

– Не дождешься! – торжественно повторила она. – А еще…

– Что? – с надеждой спросил он.

– А еще я тебе вот что скажу – никуда я отсюда не уеду. Это ты должен уехать, если в тебе осталась хоть капля порядочности!

Она вела себя и говорила как абсолютно нормальная среднестатистическая женщина – смесь пафоса и банальности… Из-за такой женщины он точно никогда бы не потерял голову раньше. Но было поздно – он любил ее.

– Никуда я не уеду! – зло произнес он.

– Прекра-асно! Пожалуйста, оставайся, я буду для тебя немым укором!

– Ну, не таким уж и немым… – пробормотал он.

В воскресенье утром все собрались за завтраком на веранде, отсутствовал только Викентий, которого задержали в городе дела.

Степан Андреевич в льняном легком костюме сидел во главе стола, а рядом, по правую руку, – Павел. Далее расположились Иван с Лерой, потом Кирилл напротив Кристины, Эмма Петровна с Олей, а на противоположном конце стола – Силантьев. Мура хлопотала по хозяйству, время от времени присаживаясь к Степану Андреевичу с левой стороны.

Вид у Муры был надменный и строгий, она была исключительно любезна со всеми, а вот Силантьева она отказывалась замечать, словно его здесь и не было.

– Патриархальный быт… – мечтательно произнес Иван, намазывая на булочку масло. – Теперь я понимаю, в чем его прелесть!

– Где это ты, дружочек мой, видишь патриархальный быт? – осклабясь, ехидно спросил Степан Андреевич.

– Дядя, ну что вы… Это просто чудесно, что мы собрались здесь все вместе – три поколения, Локотковы и Острогины, Оленька, Ярослав Глебович, Мура, ваши замечательные помощники – Кирилл и Кристина… – нараспев перечислил Иван.

– Кое-кто явно лишний… – вполголоса буркнула Мура.

– И я даже знаю кто!.. – с той же интонацией пробормотал и Силантьев.

– Кеши не хватает, – поспешно напомнила Эмма Петровна. – Но он только к обеду будет…

Она всегда стремилась подчеркнуть свою близость к Степану Андреевичу.

– Работа превыше всего! – ослепительно улыбнулся Кирилл. – Жаль только, что наша невеста сидит без дела…

Все разом взглянули на Олю. Павел, мрачный, молчаливый, так и пожирал ее глазами.

– Ты прав, Кирилл… – фальшиво улыбнулась Оля. – Пойду помогу Муре на кухне.

– Я с тобой, – вышла из-за стола и Кристина. – Мура, а вы сидите, мы сами справимся.

– Чай уже заварен… А пирожные достаньте из холодильника, блюдо под них уже приготовлено! – крикнула им вслед Мура.

По длинному узкому коридору они прошли на кухню.

– Не-на-ви-жу… – раздельно произнесла Кристина, заправляя пряди черных волос за уши. – Я его ненавижу! Ты тоже, что ли?..

– Да, я его тоже ненавижу… – пробормотала Оля, думая о Павле. – Погоди, а ты о ком?..

– О Кирилле, конечно! А ты о ком? – сразу же заинтересовалась Кристина.

– Так, не важно… – Оля взяла в руки фарфоровое расписное блюдо и принялась разглядывать узор на нем.