Солнечная девушка

О боже! Бальзамировщик. Сестра. Ее сестра-близнец умерла. А он чертов идиот!

Это случилось снова. Ее лицо изменилось. Этот пепельный цвет. Пустота. Дрожащие губы. Да что же это такое, черт побери?

– Солнышко. Нет ответа.

– Солнышко!

Она встрепенулась. Тряхнула головой, пустота в глазах исчезла, они наполнились слезами, она часто заморгала, отгоняя их.

Проклятие! Лео схватил салфетку и протянул ей. Она зажала ее в руке. Снова моргнула. Он смотрел, затаив дыхание. Если хоть одна слеза упадет, ему придется… придется… Нет, невозможно… разве он сможет? Держись, держись. Она сделала глубокий, медленный вдох, и слезы отступили. Лео тоже сделал глубокий, медленный вдох и, чувствуя, что избежал катастрофы, опустился на стул рядом с ней.

– Извини. Моя сестра умерла два года назад. Скоро годовщина, и я немного нервничаю. Теперь это уже почти прошло, но время от времени… Ладно, давай вернемся к…

– Как ее звали? Твою сестру? – Лео не мог так просто вернуться к чему бы то ни было.

Солнышко помолчала несколько секунд.

– Ты готов это услышать, Лео? Это не для слабонервных.

Он не знал, готов или нет и к чему он должен быть готов. Не понимал, почему не ей сменить тему, хотя она явно хотела. И почему ее улыбка так его тревожит. Почему хотелось взять ее за плечи и трясти, пока не вытрясет из нее загнанные внутрь слезы.

Он вообще ни черта не понимал, меньше всего – почему его должна интересовать сестра Солнышка Смарт.

– Что, хуже, чем Солнышко?

– Уф-ф! Да, во всяком случае, Лунность так считала.

– Лунность? Ты это серьезно?

– Угу.

– Боже правый. Лунность. И Солнышко. Как это случилось?

– Родители были хиппи.

– Нет, я имел в виду, что случилось с…

– О, дорогой, я испортила салфетку. Извини.

– Плевать на салфетку.

– На самом деле столовые салфетки имеют интересную историю. Ты знаешь, сначала вместо них использовали тонко раскатанные куски теста? Потом их заменили куски хлеба, которыми вытирали руки.

Что за чертовщина? Он совершенно растерялся.

– Э-э, нет, не знал.

Она ослепительно улыбнулась:

– Но ты ведь спрашивал про Лунность. Именно ей я обязана тем, что сижу здесь с тобой. Они с Джонатаном встречались, когда были подростками.

– Не может быть!

– Может! Джон ее обожал, но Лунность довольно быстро сообразила, что должна поменять Х-хромосому на Y, если хочет, чтобы их отношения развивались. Короче, стала склонять признаться в том, кто он есть, а меня призвала в качестве моральной поддержки. Мы втроем очень сблизились, образовав что-то вроде шведской семьи, только без секса. И вот я сижу здесь и занимаюсь организацией свадебного обеда для Джона и твоего брата. – Ослепительная улыбка исчезла. – Одна из причин, почему я так скучаю по Джону, связана с сестрой.

Джон встречался с девушкой. Шведская семья без секса. Хлеб вместо салфеток? Лео окончательно потерял дар речи.

– В любом случае тебе не надо этого объяснять. Я знаю, ты тоже скучаешь по брату.

– Это несравнимо.

– Да, понимаю. Если тебе понадобится увидеть Калеба, ты можешь просто вскочить в самолет.

– Скорее случится обратное.

– Он прыгнет в самолет? О да, понимаю, это ему необходимо увидеть тебя. Ну, понятно. Ты главный и не нуждаешься в том, чтобы кого-то видеть.

Ее проницательность пугала.

– И никаких эмоциональных проблем. Хороший способ существования. Мой подход к отношениям заключается в том, чтобы достичь подобной степени отчуждения и спокойствия. Владеть своими чувствами.

Лео немного испугался.

– Твой подход к отношениям?

– Да. Например, отделить секс от любви, как в нашей шведской семье с Джоном и Лунностью. Согласись, это упрощает жизнь.

– Проще – может быть. Но не лучше.

– Конечно, самое простое – совсем исключить любовь из жизни. Так я теперь и поступаю.

– Почему?

– Тут больше нет места. – Она слегка похлопала себя по груди в области сердца.

– Но ты же совсем не такая.

– Ну да, мне приходится много над этим работать.

– Почему? – Господи, зачем он твердит одно и то же, как попугай?

– Потому что природа заложила во мне склонность сильно привязываться к людям. Я должна как-то обезопасить себя.

– Что? Почему? – Нет, не может быть, чтобы он снова это повторил. – Я хотел сказать: чего ты боишься?

– Боли. Это больно – любить кого-то слишком глубоко.

Лео захотелось сказать, что это смешно, но слова не шли с языка. Что он понимает? Он живое доказательство того, что секс, как правило, не имеет отношения к любви, что бы там ни говорили.

Солнышко, по крайней мере, может прикоснуться к другому человеку, не впадая в панику, а значит, превосходит его на целую голову. Как он мог получить то, что имел Калеб, если даже не в состоянии обнять плачущую женщину? Разве он это заслужил, жалкий тип?

– Но мы, кажется, говорили про бальзамирование. – Солнышко подмигнула. – Что гораздо интереснее. Это очень сложная и ответственная работа. И заставляет тебя задуматься, верно?

У Лео голова шла кругом оттого, сколько раз менялась тема разговора за последние несколько минут. Туфли, тыквы, секс, любовь, бальзамирование, салфетки.

– Задуматься? – тупо повторил он.