Солнечная Северяния

К следующему воскресенью для зайцев приготовили несколько морковок, а Лялька взяла два бублика. Потому что, говорила она, бублик мог зайцам понравиться, и они захотят ещё. К хвостикам: морковок, чтобы их было легче повесить на ветки, привязали ниточки.

Первым делом направились туда, где оставили бублик. Бублика не было.

— Может быть, это не то место? — усомнилась мама.

— То, то! — запротестовала Лялька. — Просто они бублик съели!

— Это место, — сказал дядя Сеня. — Вот и пенёк приметный. А следы свежие. Видно, зайцы повадились сюда. Понравился им, Лялька, твой бублик.

— Я же говорила! — торжествовала Лялька. Рядом с морковками, которые Андрюша прицепил за ниточки к веткам, она старательно повесила бублики. — Пусть теперь это будут наши подшефные зайцы. — Она просительно посмотрела на маму и дядю Сеню. — Ладно?

Зайцев подкармливали до тех пор, пока не растаял снег. Жаль только, что так ни разу и не увидели живого зайца.

Чирь-чирь-чирь…

Однажды в воскресенье дядя Сеня исчез. И даже тётя Рая не знала, где он. Лыжи стояли на месте в углу, пальто висело на вешалке.

Тётя Рая заглянула в кладовку, чем-то там погремела.

— Нашёлся беглец! — наконец весело сказала она. — На рыбалку умчался. То-то он в кладовке вчера возился. Удочки, наверное, готовил. Вот хитрец!

— А как же лыжи? — разнылась Лялька.

— Не ной, — сказала мама. — Давайте-ка мы нашего хитреца перехитрим. Собирайтесь, пойдём на бухту рыбаков смотреть.

К небольшому рыбацкому посёлку у самой бухты шёл автобус. От посёлка дорога спускалась прямо на лёд, приглаживала торосы и уходила далеко в море, к кромке припая, где начиналась открытая вода.

Всё вокруг было удивительно чистым и спокойным. Лёд, припорошённый инеем, сверкал разноцветными огнями, голубые торосы навалились острыми глыбами друг на друга.

Недалеко от берега, среди торосов, копошилась тёмная фигурка в валенках и коротком полушубке.

— Это краболов, — сказала тётя Рая. — Лучше к нему не подходить, а то скажет, что мы всех крабов разогнали.

— А мы потихоньку, — возразила Лялька и на цыпочках, замирая после каждого шага, направилась к краболову.

Все молча пошли следом.

Краболов, пожилой неприветливый мужчина, как раз доставал из лунки краболовку — натянутую на обруч сетку. Посреди сетки лежало несколько дохлых рыбок и сидел маленький краб. Он даже не успел поживиться приманкой.

Мужчина положил краба в мешок, где уже копошились другие крабы, и снова забросил краболовку.

— Как ловится? — приветливо спросила мама.

— Неважно, — буркнул, не оборачиваясь, краболов.

Мама сделала Андрюше и Ляльке знак, что нужно уходить отсюда, но они оба замахали руками и ещё ближе подошли к лунке. Мама молча схватила их за руки и оттащила в сторону.

Краболов сосредоточенно смотрел в лунку, а его спина выражала крайнее недовольство.

Дальше пошли вдоль берега, отделённые от него полосой торосов.

С моря дул свежий ветерок, но было нехолодно. На одежду оседали белые крупинки, похожие на мел. Лялька лизнула рукав и удивлённо открыла глаза: он был солёным. Это потихоньку испарялось море.

— Мама, а что у тебя там? — Лялька потрогала рюкзак.

— А что бы ты хотела?

— Хлебца с колбаской, — жалобно протянула Лялька.

— И я хочу хлеба с колбасой, — сказал Андрюша.

— И я… — добавила тётя Рая.

— Вот какие вы дружные, — рассмеялась мама. — Это морской воздух виноват. Ну, идёмте на берег, сделаем привал.

Легко сказать — «идёмте на берег». Правильнее было бы — поползём на берег. Торосы не оставили на льду ни одной ровной площадки. Между ними, припорошённые снегом, таились трещины.

— Тихо! — тревожно сказала мама, когда наконец выбрались на берег и сели на камни отдохнуть. — Что это? Берег осыпается?

Но крутые скалистые склоны сопки были спокойны, только сверху непрерывно лился мелодичный звон, будто по камням бежал весёлый ручей и позванивал колокольчиками.

Чирь-чирь-чирь… — звенело в воздухе.

— Да это же пуночки прилетели, наши северные воробушки! — воскликнула тётя Рая. — Весну принесли! Смотрите, смотрите, они гнездятся у самой вершины, где земля уже нагрелась!

У отвесной вершины, меж тоненьких берёзок, порхали стайками маленькие птички с ярко-белыми грудками и чёрными спинками. Но они мелькали так быстро, что разглядеть их было трудно — будто кто-то бросал горстями чёрные и белые семечки.

Пуночки суетились, устраивая гнёзда в едва отогретой земле, склёвывали почки на берёзках, перелетали с места на место. И казалось, чирь-чирькают не эти маленькие ранние птички, а звенят от солнца скалы, пробуждаются подо льдом вешние воды.

Меж камней, где не доставал ветерок, мама разложила костёр. Пресной воды натаяли из маленького замёрзшего ручейка.

Ярко горели высохшие за зиму на берегу щепки, пахло дымком, и вскоре все пили пахучий, чудесный чай из пластмассовых чашечек от старого дорожного прибора. Вместе с жестяной банкой, чаем и спичками они на всякий случай всегда лежали в рюкзаке.

Идти дальше не хотелось, но надо же было удивить дядю Сеню.

Вдали, у горизонта, густым частоколом стояли рыбаки. Очевидно, дядя Сеня тоже был там.