Солнечное крыло

Он рассеянно охотился, больше следя за небом, чем за насекомыми. Вместе с Чинуком и Калибаном, которые настаивали на том, чтобы держаться вместе, он кружил поблизости от убежища, осторожно хватая жуков, которые выглядели относительно безобидно. Слишком больших, необычной расцветки или со странным запахом он предпочитал не трогать. Шейд избегал деревьев, потому что там водились змеи, совы и множество тех жуков, которые чуть не откусили ему голову; он держался подальше от земли, потому что там можно было наткнуться на гигантских кошек и, кто знает, на кого еще.

Завтра ночью они улетят отсюда.

Таков был план. В течение последних трех ночей они обсуждали его в убежище. Шейд считал, что для них это единственная возможность выжить. По неизвестным причинам после его появления в убежище джунгли стали еще более опасными. Две ночи назад они потеряли одну летучую мышь, а вчера еще трех. Виной тому были каннибалы. Обычно они охотились поодиночке, но теперь стали летать группами, с какой-то подозрительной настойчивостью прочесывая джунгли. Однажды ночью, сидя возле входа в убежище, Шейд видел, как они яростно атакуют вершины деревьев, и с дрожью узнал знакомые очертания широких заостренных крыльев.

Они убили его отца.

При одной мысли об этом в голове у него начинало шуметь. Отец, живой и невредимый, был здесь всего несколько ночей назад. Это было слишком мучительно, Шейд старался отвлечься, но не мог. Впервые с тех пор, как он нырнул в ручей в искусственном лесу, у него появилось время подумать обо всем. Мысли обрушивались на него, словно свирепая буря, оставляя его обессиленным от горя и ярости. Он не мог рассказать об этом Чинуку и Калибану и глубоко замыкался в себе.

Даже во сне ему не было спасения. Кошмары, которые начали посещать его с тех пор, как он вернулся в Гибернакулум, стали еще более зловещими. Ему снилась вечная ночь — ночь, когда не приходит рассвет, ночь без малейшей надежды на солнечное тепло. Ему снились неистовые ветры, с жутким воем проносящиеся над землей. Вчера Шейд проснулся, дрожа от страха, — ему приснилось, что солнце вдруг заслонил темный глаз, но в зрачке его не было ни единого отблеска света. Это была черная дыра, ведущая в кромешную тьму.

Только мысль о бегстве из джунглей придавала ему силы. Это хотел сделать отец, и он был прав. Надо вернуться на север и предупредить остальных. Если бы знать, поймали Марину или она сумела вернуться к Фриде и Ариэли?! Смогли они сбежать из здания или нет?! Может быть, сейчас их погружают в летающую машину, с металлическими дисками на животах. Он жил, страшась услышать звук взрыва, донесшегося из города, но ни разу ничего не слышал — пока.

Шейд отчаянно хотел поскорее улететь отсюда, и его сводило с ума то, что именно он задерживает отбытие. Калибан говорил, что нельзя лететь, пока раны хотя бы немного не заживут. Чинуку тоже нужно поправиться. А на север они полетят только все вместе.

Шейд поправлялся, но медленно. Несколько дней назад он заметил, что у него стала сильно выпадать шерстка. Он испугался, что это признак какого-то заболевания, и спросил об этом Калибана. Тот в ответ улыбнулся. Шейд еще ни разу не видел, как тот улыбается; он даже не подозревал, что такое вообще возможно.

— Это линька, — рассмеялся Калибан. — В жару обычное дело. Чаще всего это происходит летом.

Шейд кивнул, пожалев, что здесь нет Марины. Она бы предупредила его. Он никогда еще не линял и никак не ожидал, что это случится в разгар зимы в джунглях. Здесь было так жарко, что он иногда мечтал о настоящей северной зиме.

Шейд поймал еще одного жука и взглянул на Чинука, который кружил неподалеку. Последние три дня и три ночи они почти не расставались — устраивались рядом на ночлег, вместе охотились. Они почти не разговаривали, но рядом с Чинуком Шейд чувствовал себя спокойнее. Отчасти это объяснялось тем, что Чинук был единственным напоминанием о доме. «Но где теперь мой дом, — подумал он с горечью. — Древесный Приют навсегда утрачен. Ариэль, Марина и Фрида в плену у людей или того хуже… Нет, я дал себе обещание не вспоминать об этом».

— Как ты думаешь, с Мариной все в порядке? — прошептал Чинук.

— Надеюсь, что да.

— Я чувствую, что это случилось по моей вине. Ведь именно меня она отправилась искать, правда? Ради меня пошла на большой риск.

— Ну… частично да, но…

— Какая преданность, — сказал Чинук, глубокомысленно качая головой.

Впервые за последние дни Шейд почувствовал раздражение и почти обрадовался этому.

— Она тоже хотела найти выход, — не удержавшись, уточнил он.

— Марина потеряла меня. Я знал, что она будет меня искать. Скажи, она когда-нибудь говорила тебе… ну, ты понимаешь… обо мне?

Шейд стиснул зубы. Красивый. Она назвала Чинука красивым, разве мог он забыть это!

— Я не помню, — пробормотал он.

— Хм, — сказал Чинук. — А о тебе она говорила постоянно.

Шейд выжидающе посмотрел на него, но Чинук замолчал и не думал продолжать.

— И что? — не выдержал Шейд.

— Ну, в основном говорила, что ты вечно пыжишься.