Солнечное сплетение. Этюды истории преступлений и наказаний

Мигель де Унамуно называл себя «социалистом чувства». В душе у него, насколько он сам ее приоткрывал, происходила постоянная борьба между верой в Бога и разумным скептицизмом. Пытаясь разрешить это противоречие, философ встал все же на путь богоискательства, однако рациональное мышление никак не позволяло ему принять целиком веру в бессмертие души. Идею Бога он считал гипотезой, позволяющей как-то объяснить происходящее и отражающей желание многих иметь какого-нибудь Верховного Творца и Судью. В своем труде «О трагическом смысле жизни» Унамуно уточнял: необходимо верить в другую, вечную жизнь и в жизнь земную, в которой каждый ощущает свое сознание переплетающимся с Высшим Сознанием, и верить в другую жизнь надо, чтобы переносить трудности жизни земной и придавать ей смысл.

Унамуно был ректором университета в Саламанке, читал лекции и не стеснялся ставить сложные вопросы отношений между государством и церковью. Он осмеливался даже утверждать, что несовместимо быть либералом и католиком одновременно, поскольку в Испании это считается нелогичным более, чем где-либо, из-за главенства там догматизма, мешающего развитию личности. Несговорчивых религиозных фанатиков и закоренелых атеистов относил к лживым лицемерам с низкими, варварскими страстями, которые предпочитают идти по слишком легкому пути в отстаивании своего мировоззрения. Католическое же духовенство, по его мнению, слишком часто встает на сторону региональных сепаратистов и раскольников, вносит разлад между странами и народами.

В представлении Унамуно, исторический процесс делится на историю официальную и историю подлинную, главную, чью нить тянут за собой народные массы. Вот здесь-то он и вынес достаточно безжалостный приговор устами одного персонажа своей новеллы «Святомученик Мануэль Добрый». Суть приговора: исконное зло Испании заключается в мужском безволии, когда священники верховодят женщинами, а женщины мужчинами, причем мужчинами, которые делают все так, чтобы не брать на себя никаких серьезных обязательств.

В ходе изучения устоявшихся форм национального бытия испанцев философ из Саламанки обнаружил в них еще и нечто «инквизиторское», призывал их перестать мыслить примитивно, безответственно и отнестись к происходящему у себя в стране с глубокой заинтересованностью, обсуждать именно принципиально важные для общества вопросы. Его выступление против военной диктатуры в 20-х годах закончилось ссылкой на Канарские острова. Под давлением мировой общественности власти разрешили ему вернуться. Но он уехал во Францию, откуда обратился к своим гонителям: «Вы даже не свора, вы – сволота, фашизофрении бацилла. За вашим виват – пустота, а за пустотой – могила»…

Не хотели видеть свою родину «захолустьем Европы» многие представители творческой интеллигенции первой половины ХХ века. Среди них наиболее убедительно выражал свои взгляды философ Хосе Ортега-и-Гассет. «Нам нужно хорошенько потрясти и освежить наши головы, чтобы рождаемые там идеи приобретали общечеловеческое звучание, – говорил он. – Пора избавляться от допотопности мышления, решиться думать и чувствовать на длинной волне. Наша интеллигенция в массе своей совершенно нелюбознательна к происходящему и поэтому не есть интеллигенция. Европа презирает нас за то, что в Испании нет свободы сознания».

Ортега предостерегал своих соотечественников по поводу обострения социальных конфликтов и раскола общества на два непримиримых лагеря. Упорно настаивал на том, что человек становится действительно человеком только по мере развития в себе способности сознавать необходимость культуры и социальной справедливости. Интерпретацию социальных проблем, которую он предложил в своем «Восстании масс», с интересом восприняли за пределами Испании. Именно благодаря ему в испанском обществе наметился тогда более глубокий критический подход к традиционным идеологическим, политическим и религиозным постулатам, стало меньше боязни освободиться от пут клерикального засилья, обратиться к светским, демократическим ценностям. Своими оригинальными исследованиями Ортега прочно застолбил за собою место в общеевропейской академической библиографии по философии ХХ века…

Попутно и не праздности ради можно спросить себя, чем же характеризовалась Испания, вступившая в ХХ век, помимо боя быков, зажигательных цыганских танцев, кастаньет и оливкового масла. Тем, что от участия в Первой мировой войне отвел ее не пацифизм, а скорее отсутствие необходимой для этого военно-промышленной базы. Сразу же после войны страна погрузилась в новый социально-экономический кризис, вследствие которого резко упало клерикальное влияние, особенно среди интеллигенции, рабочей и студенческой молодежи. На все более решительные выступления левых партий реакция ответила диктатурой Примо де Риверы, ужесточением политических репрессий. В итоге радикальные настроения в обществе лишь возрастали.