Солнечное затмение (СИ)

   Никакие другие слова не доставили бы Дьессару большее утешение. Даже боль в его теле слегка притупилась. Но тут раздался скрип ржавых шарниров, и в лицо ударила яркая струя света. В дверном проеме возникло его инквизиторское сиятельство, толстяк Жоэрс. Одно только появление этого человека вызывало у всех троих содрогание. Ноги инквизитора были до сих пор перебинтованы, и он совершенно беззлобно произнес:

   -- Эй, еретики, с вами хочет побеседовать епископ Нельтон. Прошу оказать гостю радушный прием! -- потом зажег настенный факел и ретировался.

   Нельтон появился в своей темной сутане, с постным страдальческим видом. Его взгляд никогда не изменял своему добродушию. Его никто никогда не видел кричащим и разгневанным. Он только мог печально качать головой и сетовать: "я сделал для вас все что мог". Несомненно, если среди духовенства кто-то и достоин был звания епископа Франзарии, так это только он. Остальные почти поголовно погрязли в алчности и лжи.

   Нельтон присел на жесткий табурет и поглядел каждому в лицо. И тут на его глазах навернулись слезы... Они текли из-под стекол очков прямо по глубоким морщинам. Он небрежно смахивал их ладонью и, казалось, нисколько не стыдился своей слабости.

   -- Дети мои... думаете, душа моя не томиться, когда вас здесь подвергают истязаниям? Думаете, нам доставляет радость мучить вас? Вы называете нас мракобесами, в ваших глазах мы бесчувственные изверги. Если б вы только знали, какому демоническому заблуждению вы попали! Вам внушили... вернее сказать, вам вдолбили с детства такую чудовищную ересь! И теперь вы эту заразу распространяете среди благоверных пасынков темноты. Мы просто вынуждены поступать с вами жестоко, ибо вы сами не оставляете нам выбора... -- Нельтон достал платок и высморкался. -- Клянусь пред именем Непознаваемого, я сам готов пойти на костер, лишь бы вас всех обратить к истине. Но знаю, что и это не поможет. Если б вы оскорбляли меня лично или даже короля: то было бы зло куда меньшее. Но вы отвергаете реликтовые откровения нашего Создателя, имя которого настолько свято, что не известно ни единому человеку во всей вселенной. Вы произносите хулу на предвечную Тьму, нашу прародительницу. Взгляните же на небо: она дарует нам свой покров. Она реальна и вездесуща. От нее никуда не спрячешься. Она пронзает своим естеством как наш мир, так и все, что находится вне его пределов. Свет даже самого могучего пожара является вздором перед ней. Если сейчас зажечь на небе все, что способно гореть, и назвать это солнцем -- одного ее дуновения достаточно, чтобы погасить новоявленное светило. Посмотрите, как блеклы и ничтожны перед ней небесные костры...

   -- Это звезды, епископ. -- Дьессар наконец подал свой голос.

   Нельтон вздохнул. Он притащил с собой большую пухлую книгу, которую постоянно поглаживал одной рукой. Наверняка -- Священный Манускрипт.

   -- Знаю... в ваших еретических писаниях они названы звездами, и знаю, что они больше самой черной вселенной, и даже то, что расположены они бесконечно далеко, поэтому и кажутся нам такими маленькими. Правильно? -- епископ снова прослезился и стал удрученно покачивать головой. -- Неужели вы всерьез верите в такую чушь?..

   Потом он поднялся, открыл книгу и произнес: