Солнечное затмение (СИ)

   Жерас махнул рукой и пошел искать Мариасу. Она в это время сидела в одном из будуаров и читала роман. Сидела тише затаившейся мышки. Огонь в ее душе, если и на самом деле существовал, то едва-едва тлел. Распущенные волосы были небрежно зачесаны на один бок и золотили полуобнаженное плечо. Ее грудь медленно вздымалась от ровного дыхания, а скромное декольте открывало столь же скромный участок груди с нежной кожей. Она была так увлечена чтением, что совсем не заметила шагов Жераса. Или не захотела заметить.

   -- Мариаса!

   Она подняла голову. Ее взгляд не таил даже искорки недоброжелательности, в нем словно присутствовало легкое любопытство, разбавленное нежностью и лаской. Точно так посмотрел бы котенок, если б его кликнули "кис-кис": поднял бы мордочку кверху, задрал маленький носик и наивным, ничего не понимающим взглядом ожидал бы: что произойдет дальше? Мариаса еще никогда не выглядела такой нежной, хрупкой и... женственной. Жерас почувствовал, что у него защемило сердце. И понял, что погиб -- в единственном позитивном смысле этого слова.

   -- Мариаса! Я должен на время отлучиться. Но лишь на время... Обещаю, что когда я стану королем, я на коленях буду просить твоего отца отдать мне тебя в спутницы жизни. И знаю -- ты не сможешь отказать. Ты не такая... -- Принц замялся, потом принялся показывать руками какие-то невнятные жесты, пытаясь пантомимой выразить, какая она "не такая", но так и не нашел ни подходящего слова, ни подходящего жеста.

   Она продолжала молчать. Но глядела на него совершенно беззлобно. Жерас неловко пожал плечами: наверное, простой школьник не испытывает перед простым учителем такого сильного смущения. Потом отчаянно подумал: "пропадать, так пропадать навсегда...".

   -- Мариаса, а... можно я тебя поцелую? -- и замер.

   Впервые за столь долгое время она ему улыбнулась.

   -- Ну, если только в щечку...

   Жерас чуть не закричал от радости. Он так сильно сдавил ее в своих объятиях, что та невольно заскулила.

   Не прошло и нескольких циклов, как замок Альтинора растворился в темноте, остался в прошлом, почти что исчез из реальности. Кабриолет ехал по непредсказуемой, извилистой дороге невесть в каком направлении. Кучер подхлестывал лошадей, а установленные на оглоблях светильники отпугивали мрак на некоторое расстояние. Черная вселенная расступалась перед путниками, с сомнительной доброжелательностью предлагала двигаться дальше, и тотчас смыкалась за их спинами беспросветной стеной. Небесных костров нынче было такое множество, словно там, далеко над головой, застыли искры некогда прошедшего вселенского пожара. Миф, конечно, красивый, но на самом деле все объяснялось проще: наверху у небожителей какой-нибудь праздник. Вот они и веселятся, жгут огонь, пьют вино и водят хороводы. А до обитателей земли доходит, и то -- по крупицам, остывший свет их пьяного неистовства. Жерас иногда задумывался: а наши костры видны на небе? И что они там о них думают?

   -- Долго еще ехать? -- спросил он Альтинора.

   -- Думаю, да. И это плюс для нашего дела. Чем дальше от Нанта, тем надежнее твое укрытие.

   -- Этим людям точно можно верить?

   -- Я же сказал, Жерас, они мне очень многим обязаны. Когда-то я их спас от верной гибели, а сейчас в знак благодарности попросил сущий пустяк: спасти от верной гибели тебя. Пустяк, но уж очень сущий.

   Они посмотрели друг другу в глаза. Каждый в противоположном взоре пытался уловить недосказанные слова и не доведенные до ума мысли. Этот поединок взглядов окончился вничью. Жерас откинулся на спинку сиденья и слал слушать как бьют копытами не знающие усталости лошади. Их стук убаюкивал нервы, кабриолет слегка укачивало, и все это в совокупности довело его до сладкой истомы с длительными смачными зевками. Перед мысленным взором частенько появлялась Мариаса: она ехидно глядела на него, медленно растопыривая пальцы, потом фыркала как дикая кошка и громко смеялась. Он задавал ей вопросы, она отвечала. Девушка, созданная его фантазией, казалось, жила и мыслила самостоятельно. Он сильно желал свернуться внутрь самого себя, уйти в мир сладострастных грез, которым можно править лишь слабым мановением мысли. Но в результате просто заснул...