Солнечные часы

А на нем – нож и вилка, завернутые в белую хлопчатобумажную салфетку, сияющий бокал и бутылка белого вина. «Пино гриджио», твое любимое. Семечко, выросшее в традицию, как и встречи в Ист-Сервис. Ни разу мы не пили другого вина, только «пино гриджио», и встречаемся только в «Трэвелтел», хотя ты и считаешь мотель недостаточно романтичным, и мы могли бы выбрать за ту же цену что-нибудь получше. Но ведь мы познакомились в Ист-Сервис. У тебя привычки страстного коллекционера – хранишь все, что дорого твоему сердцу, и не готов расстаться ни с чем из нашего прошлого. Благодаря твоей приверженности традициям и ритуалам – среди многого прочего – я в тебя и влюбилась. Как ты ловишь что-то случайно приятное, как стараешься превратить в обычай!

Я пробовала донести до полиции, что человек, которому важно встречаться в один и тот же день, снимать один и тот же номер, пить одно и то же вино, не исчезнет по собственной воле, разрушив привычный порядок. Но до тупых мозгов полицейских не дошло.

Ты взял поднос Догерти, сунул его на соседний столик и поставил передо мной свой. Рядом с приборами в салфетке красовалось роскошное блюдо с серебряным куполом. Без единого слова ты поднял крышку. И гордо улыбнулся. Я была потрясена, сражена. Позже объясняла, что приняла тебя за заведующего. Решила, что кто-то донес насчет инцидента – кто-то из коллег Догерти, – и ты явился, чтобы исправить ситуацию.

Но на тебе не было ни красно-голубой униформы, ни бейджика с именем. И такими подношениями ситуацию не исправляют. Ты принес мне Magret de Canard aux Poires [12]. Название я узнала от тебя в нашу следующую встречу. А тогда увидела нежнейшее филе, коричневатое по краям и розовое в центре, аккуратно уложенное вокруг печеного фрукта. Пахло божественно. Я чуть не разрыдалась от признательности.

– С уткой положено подавать красное вино, – сообщил ты бесстрастно. Я в точности запомнила первые слова, которые от тебя услышала. – Но мне почему-то показалось, что в середине дня лучше белое.

– Кто вы?

Я была зла, готова разозлиться еще больше – и надеялась, что не придется. И до смерти хотела съесть то, что ты принес. Догерти следил за нами, недоуменно выпучив глаза.

– Роберт Хейворт, – представился ты и кивнул в сторону стойки: – Я слышал, как вы кричали на это ничтожество. Боюсь, от него вы ничего съедобного не дождетесь, вот и решил вмешаться.

– Я вас знаю? – спросила я растерянно.

– Нет, зато знаете другое: я не мог позволить вам умереть с голоду.

– Откуда это? – Я смотрела на поднос и думала, что где-то наверняка кроется ловушка. – Вы сами приготовили?

Такого не бывает, чтобы мужчина услышал скандал на станции техобслуживания по поводу дерьмовой еды и помчался домой – приготовить что-нибудь получше.

– Увы, нет. Повар из «Лаврового дерева».

Ресторана дороже в Спиллинге нет. Родители как-то пригласили меня туда, и обед, включая вино, стоил почти четыреста фунтов.

– Да?… – Я не отрывала от тебя взгляда. Ждала продолжения.

Ты пожал плечами:

– У вас были проблемы. Я увидел и захотел помочь. Позвонил в ресторан, обрисовал ситуацию. Сделал заказ, прыгнул в свой грузовик и забрал. Я занимаюсь грузовыми перевозками.

Я подумала, что тебе что-то нужно от меня. Только что? Я не знала, но была начеку. Пусть желудок стянуло в узел и рот наполнился слюной, я не собиралась проглотить ни кусочка, пока не узнаю, что у тебя на уме.

Рядом возник Догерти. Жирное пятно на его рубашке напоминало очертаниями Португалию.

– Боюсь, вы не можете…

Ты его прервал:

– Дайте леди спокойно пообедать.

– Вы не имеете права приносить еду…

–  Выне имеете права продавать несъедобные блюда, – возразил ты. Очень тихо и вежливо. Но меня твой тон не обманул. И Догерти тоже. Мы с ним оба знали, что сейчас ты что-то сделаешь.

Я зачарованно следила, как ты взял с подноса тарелку с цыпленком, картофелем и горошком, оттянул ворот рубашки Догерти и вывалил жратву ему за шиворот. Догерти издал нечто среднее между воем и стоном и неровной походкой двинул к выходу, усеивая пол горошинами. Некоторые успевали укатиться, некоторые он давил подошвами черных ботинок. До конца своих дней не забуду это зрелище.

Проводив его взглядом, ты повернулся ко мне. Мне показалось, что ты не так уверен в себе, как еще пять минут назад.

– Извините, я просто хотел помочь, – пробормотал ты смущенно, будто вдруг решил, что поступка скучнее не придумаешь, чем заказать дорогущее блюдо из утки в ближайшем шикарном ресторане и привезти его дамочке в забегаловку при станции техобслуживания. – Слишком часто люди не приходят на помощь, когда человек в беде.

Эти слова все изменили.

– Знаю, – глядя тебе в глаза, с нажимом произнесла я, имея в виду мужчин в вечерних костюмах, которые двумя годами раньше аплодировали насильнику. – Я очень благодарна вам. А это… – я кивнула на утку, – выглядит и пахнет чудесно.

Ты улыбнулся облегченно:

– Тогда приятного аппетита. Надеюсь, вам понравится.