Солнечные стрелы

Ну же, малыш, вперед, быстрее, марш! Он, ликуя, помчался вперед. Четыре ноги гораздо устойчивее и надежней, чем две. И двигаются гораздо быстрее. Крылья свои он давно потерял, и не было времени заполучить их обратно. Вес седоков его не смущал, тем более что их теперь оставалось лишь трое. Четвертый, желтоглазый, сполз со спины и скакал по дороге. Он знал, кого ему следует охранять, и уже не казался таким малышом, каким был за Вратами, в надежном, унылом и мрачном мире. Эсториан перешел в галоп. Юл-кот засмеялся, как могут смеяться коты, и тоже прибавил ходу. Мягкие лапы со втянутыми когтями едва касались тропы. Он резвился, он радовался, он понимал, что такое настоящая скорость. Вэньи цеплялась за нечто меняющееся, что было когда-то Саревадин, ее собственная талия очутилась в жестком кольце рук оленейца. Мальчишка так прижался к ней, что она поневоле чувствовала тяжелый жар, исходящий от его тела. Мимо текли миры темные, светлые, зеленые, красно-коричневые, порой состоящие лишь из воды и льда, порой заполненные разноцветными газами. Но все они были чужими, не подходящими для обитания человеческих существ. Контроль над ситуацией она утратила сразу, как только пересекла незримый порог, как только окунулась во мглу, клубящуюся за Вратами. Здесь все законы были нарушены и все гарантии обратились в ничто. И все же она гордилась собой, наслаждаясь бешеной скачкой по волшебной дороге. Врата, которые перенесли их сюда, были ее Вратами. Погоня все длилась, хотя гигантский сенель давно выскочил из мира ветров. Преследователи, словно отдавая должное магическому облику Эсториана, приняли обличье степных поджарых волков с горящими злобой глазами. Таким хищникам ничего не стоило разорвать в клочья одиночку сенеля, а заодно и расправиться с сопутствующей ему мелкотой. Один из волков настиг юл-котенка. Тот не сменил ритма скачки, только мотнул cnknbni. Острые зубы-кинжалы вспороли серую шкуру, мягкая длинная лапа ударила хищника в бок. Преследователь взвизгнул и покатился по мерцающей ткани тропы. Его собратья, не дрогнув, сомкнули ряды. Тиски, сжимающие талию Вэньи, ослабли. Корусан медленно высвободил правую руку. Свистнула вылетающая из ножен сталь. Лезвие длинного меча, пропитанного ядом, прижалось к бедру жрицы. Одно неосторожное или злонамеренное движение оленейца могло лишить ее жизни. Беспомощность, ярость, тоска. Если мальчишка предатель, погибнут все. Никто и ничто не сможет ему помешать. Серое тело преследователя взметнулось в воздух и напоролось на сталь. Движение руки Корусана было быстрым, почти незаметным. Саревадин приникла к гриве сенеля, увлекая Вэньи за собой. Волосы цвета красной пшеницы хлестнули ее по лицу, острые зубы впились в лодыжку. Боли не было, но Вэньи знала, что боль придет. Мысли потускнели, увяли. Если Корусан ударит врага, он может отсечь ей ступню. Интересно, что потечет из обрубка, кровь или сгустки магической силы? Она дернула ногой и лягнула преследователя. Зубы волка разжались. Боли все еще не было, но она уже не задумывалась над этим. Она теперь сосредоточилась лишь на том, чтобы удержаться на мерно покачивающейся спине магического животного, уворачиваясь от пляшущего над головой меча. Мальчишка оказался артистом в своем деле. Он не тратил движений попусту. Каждый удар достигал цели, каждая вспышка стали гасла в массе атакующей плоти. Плоти ли? Если это действительно волки, они должны давно отступить, даже голод не может заставить хищника идти на верную смерть. Но они все летят и летят из сияющей мглы, будто несть им числа... Или потому что удары не наносят им никакого урона. Саревадин бормотала проклятия. Правая брючина ее дорожных штанов была рассечена, светлая кровь змеилась по темной шкуре сенеля. Ее полуповернутое лицо то обрастало красной как медь бородой, то становилось голым и гладким.

Это в конце концов нас уничтожит! Скиталица так решительно спрыгнула на всем скаку с жеребца, что Вэньи клюнула носом, едва не повалившись за ней следом. В глазах ее замелькали летящие вспять огоньки копыта сенеля вышибали из твердой тропы искры. Вэньи оглянулась. Преследователи отстали. Серые тени клубились вокруг Саревадин. Скиталица била их кулаками по головам, толкала коленями, яростно и ожесточенно пинала. Вэньи натянула поводья. Так резко, что красавец сенель сердито всхрапнул.

О вежливости забудь! Стой, ад тебя раздери, тупая скотина! Он встал на дыбы, поворачиваясь и сбрасывая седоков наземь. Вэньи зашипела, потирая бедро, ушибленное об острый выступ дороги. Но Эсториан не слышал ее, он уже бежал к мечущейся вокруг одинокой фигуры стае, на ходу вытаскивая из ножен кинжал. Он вновь стал собой и горел желанием драться.

Назад! закричала, вернее закричал, ему Саревадин, уже в обличье мужчины.