Солнечный листопад-1 (ч.1-6)

   - Ага, - папа выглянул из-за маминого плеча. - Знаем мы эти ваши разговоры!

   Это... к чему еще такое обвинение в голосах?

   - А мы ведь с папой никогда при детях... - плаксиво протягивает мама. - Правда ведь, дорогой?

   - Правда, - твердо подтверждает он непонятно что. - И вы должны брать с нас пример!

   - А? - непонимающе спрашиваю, потому что ни черта не понимаю в этом разговоре.

   - Так что, детки, дома... при нас, - перемигиваются родители, - ни-ни чтоб! Поняли? - сдвигает брови папа. А я... резко понимаю, что они имеют ввиду. Бедром, которое невесть как оказывается прижатым к парню, чувствую, как он трясется... ведь от смеха, паразит! Давно все понял, и только я одна такая...

   - Папа! Мама!! - возмущенно ору, и от переизбытка возмущения же и вскакиваю.

   - Что "мама, папа"? - передразнивает мама и, подойдя, мягко берет под локоть и утаскивает прочь. - Ты у нас девочка воспитанная? Вот и соответствуй воспитанию... - Тут она залихватски подмигивает и едва слышно добавляет: - ... пока мы дома.

   - Да ты не то подумала!!!

   Но она меня не слушает. Дверь в комнату закрыл папа, подтащил поближе свое любимое кресло и стал изображать из себя сторожа. А меня втолкнули в самую гущу гостей, разразившихся приветственными выкриками. Пришлось припоминать всех и здороваться, отвечая на многочисленные: "Как дела? Что новенького?"

   За час до выхода мама приступила к своему любимому занятию на ночь перед Рождеством: разрисовывание мор... лиц гостей. Костюмы они привезли свои, оставалось только придать окончательное сходство с образом, что у мамы отлично получалось. Ну, она у меня в театре как-никак, намалевать страшные рожи проблем не составляет. В этом году она исполнила свою давнюю мечту - купила набор страшно дорогих и редких фосфоресцирующих красок... я сочувствую тем, кто попадется нам на улице. Гости расселись в ряд на полу, дожидаясь очереди на размалевывание.

   Мама просто светится от счастья в такие минуты... А как же иначе, ведь она занимается любимым делом. Все видят ее счастье, и поэтому молчат, когда ее кисточка случайно мазанет по одежде или попадет в глаз... хотя, последнее зависит от едкости краски. Никто не хочет портить счастье такого удивительного, прекрасного человека, как мама.

   Я едва отнекалась от решившей и меня раскрасить родительницы...Но она довольно погоняла меня по дому, прежде чем отступила. Ради этого пришлось согласиться распустить волосы, надеть светящуюся маску и шарф с жуткой рожей тролля, в который мама так влюбилась, что по-тихому утащила из театральной костюмерной... Бр-р-р!! А вот я его ненавижу!

   Поход за конфетами ежегодно начинался в десять. Этот год не стал исключением. Раскрашенные и разнаряженные гости высыпали наружу.

   А вот и душераздирающий крик первой жертвы маминого таланта послышался...

   Меня отправили будить Немрина. Папа торжественно отодвинул свое кресло на место и, зачем-то погрозив пальцем, ушел. В бабушкиной комнате было темно, но не настолько, чтобы не видеть куда идешь - света с улицы для этого хватало. Парень все так же лежал на полу. Я подошла ближе... И замерла.

   В слабом свете вырисовывалась его фигура: парень лежал на боку, одна его рука обхватывала талию, другая, согнутая в локте, покоилась на полу, совсем рядом с его лицом. Золотые, чуть тускловатые в темноте, волосы рассыпались на ковре... кончики отдельных прядей лежали на лице, удивительно умиротворенном... счастливом, касались так трогательно улыбающихся губ. Он был мил как ребенок... и совсем не по-детски соблазнителен. До сбитого в восторге, и в еще одном, не совсем понятном, чувстве. До замирающего в сладком и болезненном щемлении сердца. Кажется, что я взлетела бы... если бы меня не удерживало на земле желание смотреть на лежащего так долго, как только можно.

   Тихо-тихо, чтобы не разбудить его, сажусь рядом. Хочется наклониться... чтобы видеть даже мельчайшую черточку его лица. И я немного наклоняюсь, совсем чуточку. Протягиваю руку и осторожно отвожу с лица прядки, забирая некоторые за ухо. Улыбаюсь, любуясь удивительно правильным лицом. Как же, все-таки, он прекрасен. Совершенен. Не удержавшись, невесомо, так, что я сама едва ощущаю его кожу, касаюсь скул... провожу легкую линию до подбородка... очень медленно...

   Оглушительно разорвалась петарда за окном, и следом едва не разорвалось от испуга сердце. Пальцы надавливают сильнее на кожу и я их одергиваю. Только бы не проснулся!! Но нет, парень продолжает спать.

   Сердце гулко бухало в груди и в такт ему шумела в ушах кровь. Да что же это такое?.. Что было только что?

   Ощущение такое, будто бы.... Что-то важное произошло.

   Я тряхнула головой. Просто наваждение.

   Нужно будить этого спящего красавца!

   Я не решилась больше его касаться - позвала:

   - Эй. Эй! - немного громче. Ноль эффекта.

   А что если... по имени?

   - А... - тут я запнулась, а сердце забилось чаще. Но я выговорила его имя! - Алекс, проснись!

   Эффект такой же. Немрин продолжает сопеть в обе дырки. Неужели и правда придется тормошить?